Право остаться

Выстрел! Еще один! Еще! Пахло сгоревшим порохом. Хороший, мужской запах. Всегда казалось, что пороховой дым пахнет осенними туманами. Даже не знаю почему. Я открыл револьвер и высыпал стреляные гильзы на снег. Мишень густо покрывали пробоины, но этого было недостаточно, чтобы унять накопившуюся злость. Повернулся и посмотрел на приказчика оружейной лавки.

– Еще патронов!

– Один момент!

Братишка, мать его так! Нет, я готов многое понять и простить, но не такое скотство! Это уже слишком! Даже для ученого, который умудрился открыть портал в доселе не изведанный мир и не побоялся шагнуть в него первым. Попадись он сейчас мне под руку… Убить бы не убил, но покалечил изрядно. С чувством, толком и расстановкой. Он бы долго вспоминал про свои «опыты»! Паскуда…

Ожидая приказчика, я убрал револьвер в кобуру и отошел к высокому забору, где стояла заснеженная скамейка. Смел перчаткой снег, сел и закурил. Табачный дым ободрал горло, но немного успокоил. Когда эта история закончится, я обязательно брошу курить!

Оружейная лавка, в которую я зашел после общения с Анастасией, как-то не удивила. Она была рассчитана на промысловиков, и арсенал тому соответствовал. Охотничьи винтовки, двустволки, капканы всех мастей и размеров, ну и, разумеется, сопутствующие товары вроде пороха, кусков свинца, разномастных пулелеек и патронов. На прилавке лежало несколько русских револьверов и винтовок, но извините – не рассматривал.

Настроение неподходящее.

Единственное, что меня сразу привлекло, так это пятидесятиметровое стрельбище. Лавка расположена на глухой окраине рядом с промышленным районом, и шум выстрелов никого не удивляет. Аккурат то, что нужно, дабы сорвать злость. Хотя бы на мишенях.

Влад… с-с-сука…

Ладно: хоть это и неприятно, и противно, и мерзко, но придется рассказать, что меня так взбесило в истории Влада Талицкого. Некоторые факты из биографии Анастасии я знал еще до отъезда в долину. Подкупил портье, если запамятовали. Теперь узнал и остальное. Узнал, что она родила без мужа и кто именно был отцом ее ребенка.

Влад… Он ведь еще тогда, во время нашего последнего разговора, интересовался моей личной жизнью в Ривертауне. Теперь, складывая эти факты в одну кучу, можно сказать, что он и здесь отметился со всем… прилежанием. Ставил опыты, паскуда. Есть ли разница между людьми этого мира и нами? Могут ли быть общие дети или нет? В общем, эта сволочь соблазнила Анастасию Бестужеву. Наплел ей с три короба, а когда она забеременела, сказал, что этот ребенок ему не нужен и жениться он, естественно, не собирается.

Незадолго до его отъезда из Форт-Росса Настя родила мальчика. Влад даже взглянуть на ребенка не пришел. Вскоре после рождения ребенок заболел и умер. Детская смертность в этих краях довольно высокая. Он мог спасти своего сына. Я видел его аптечку – там разве что молодильных яблок не было.

Мы долго разговаривали. Даже не знаю, как это получилось, что Бестужева вдруг взяла и начала рассказывать. С другой стороны – родных нет, подругам не расскажешь, а тут… да, так иногда бывает. Чужому можешь рассказать гораздо больше, чем своим близким. Чужие выслушают и забудут, в отличие от родных, которые наши беды пропускают через свои души.

Так и получилось, что Настя взяла и рассказала мне все. Тем более что я так похож на человека, который виноват в ее страданиях. Я слушал и ловил себя на мысли, что она не жалуется, а пытается разобраться в самой себе. Вот так, без капли сожалений, раскладывая свою боль на части. Чтобы пережить ее еще раз и наконец-то забыть. Исцелиться. Стереть из памяти и найти в себе силы жить дальше. Сильная женщина.

Гуляли по заснеженной аллее небольшого городского парка, который находился рядом с Управой, и я, шалея от бешенства, слушал ее исповедь. Настя говорила медленно, как-то отстраненно. Будто не про себя, а про персонажа из книжки рассказывала. Наверное, я очень сумбурно пересказываю эту историю, но и вы меня поймите – неприятно знать, что родной брат оказался сволочью.

Да, благодаря нашему родству я получил шанс спасти дочь, оставшуюся в нашем мире. Да, благодаря его таланту ученого я увидел этот новый мир. Две вещи, за которые очень Владу признателен. Есть и другие… Подлость прощать нельзя. Какими бы высокими целями ее ни пытались оправдать. Как он мне говорил – нельзя вмешиваться в дела этого мира? Он и не вмешивался. Он наблюдал. Опыты ставил…

Отбросил окурок в сторону и поднялся. В дверях тира застыл служитель с патронами. Что-то неохота стрелять. Даже по мишеням… Пора идти в гостиницу. Если не ошибаюсь, то в три часа должен прибыть курьер от Ростовского. Поэтому, я расплатился и ушел.

Человек от господина Ростовского прибыл ровно в назначенное время. Даже не знаю, как описать его внешность. Одет в партикулярное платье. Здоровяк, лет сорока с небольшим. Черноволос, широкоплеч, бородат. Взгляд острый, подозрительный. Кулаки такие, что впору арбузы прятать.

– Триста… – Он закончил считать монеты и посмотрел на меня. – Триста рублей. Будете пересчитывать?

– Нет.