Право первой ночи

У него были очень темные длинные волосы. Но прежде всего в глаза бросались черные как вороново крыло и в то же время совершенно кошачьи усы. На щеках проступила заметная темная щетина. В остальном его лицо вряд ли могло привлечь к себе внимание: довольно смуглое, с квадратным прямым подбородком, выпуклым массивным лбом и широкими скулами, под которыми ходили тугие желваки: он все еще с трудом сдерживал рвавшийся наружу гнев. Сильное, выразительное лицо. Изощренный ум тут же окрестил его «крестьянским». Но если уж на то пошло, незнакомец мог похвастаться довольно правильными и привлекательными чертами — привлекательными настолько, что скромная модистка даже рискнула ради него своей репутацией. И Эдвина не удержалась от вопроса:

— Итак, вы родились неподалеку от Сент-Джаста. Как долго вы прожили в кварталах Уайтчепеля?

— Вы че, меня знаете? — нахмурился он.

— Нет. Просто я филолог. Изучаю человеческую речь. А ваша речь показалась мне чрезвычайно интересной.

— Простите, мисс, — вмешался бобби, — но сперва нам нужно кое-что решить. Я арестую этого малого.

— Арестуешь? Да че я натворил, кроме как подставил свои бока под палку? Да я уже целый час толкую этим чудилам, что...

«Чудилам»! А минутой раньше — «дьявольщина». Наверное, он перенял это у кокни — привычку вставлять в речь этакие цветистые обороты. Хотя в данный момент эта слабость только подлила масла в огонь.

Мистер Эбернети оскорбился и потребовал арестовать всю компанию, ввалившуюся в его чайную. Все снова завопили, и взаимные обвинения и оскорбления хлынули дождем. Предполагаемый папаша любвеобильной белошвейки выдал что-то, отчего девица снова залилась слезами. Портниха — вероятно, ее родная тетка — утихомирила папашу чувствительным тычком в бок и советом держать язык за зубами. И все понеслось по новому кругу.

Но тут собравшихся удивил один из близнецов. Он выступил вперед и закричал, взмахнув рукой:

— Стоп! Замолчите!

Скандалисты неохотно подчинились, и то лишь когда джентльмен извлек из кармана довольно пухлый бумажник.

— Ваши убытки не так уж велики, — заявил этот господин, небрежно добавив: — Официанты приведут зал в порядок в два счета! Кроме грязи на полу, я вижу два сломанных стула, за которые с удовольствием вам заплачу! — Он подал мистеру Эбернети десять фунтов — вполне достаточно, чтобы купить дюжину таких стульев — и продолжал: — Отнесем это на счет удачно выигранного пари. — Джентльмен с милостивой улыбкой обратился к беглецу, задрапированному в скатерть: — Ты на славу развлек нас, старина. К тому же благодаря твоей ловкости я выиграл пятьдесят фунтов!

Усатый верзила вдруг разразился добродушным хохотом, словно они были с этим джентльменом закадычными друзьями, и воскликнул:

— Оно не худо и располовинить ваши бабки!

Эдвина была на седьмом небе от восторга: с какой легкостью этот тип выворачивает наизнанку самые простые слова! Тот из близнецов, что оказался ближе к ней, недовольно буркнул:

— Поразительно! Я почти ничего не понимаю. Но тем не менее это тоже английский язык, не так ли? — Джентльмен покачал головой и снисходительно улыбнулся: — Честное слово, Джереми, ты только растягиваешь его мучения! Было бы гораздо милосерднее казнить на месте эту безмозглую тварь!

Темная голова резко дернулась в ответ на оскорбление.

— Я тебе не тварь! — «Тва-ар-рь». Корнуэлец в точности передразнил капризные интонации надменного господина. — Но я и не дутая ослятина и не считаю, будто от моего дерьма не разит дерьмом, как у всех прочих!

По счастью, господин, столь гордившийся своими мозгами, успел отвернуться к своему брату, снова запустившему пальцы в бумажник, и ничего толком не разобрал. Мистер Эбернети все еще упрямился и отказывался принять от него деньги. Тогда щедрый джентльмен подступил к оскорбленной родне безутешной девицы.

— Она ведь ваша дочь, не так ли? По-моему, следует оказать леди честь и поверить, что ничего предосудительного не случилось. Ведь она сама так сказала!

Услышав, что их непутевую дочку величают «леди», все как по команде вскинули головы и жадно уставились на деньги. Джентльмен поощрил щепетильных родственников, добавив:

— По правде говоря, я бы заплатил любые деньги, лишь бы выиграть пари у моего брата! Возьмите это, купите юной леди что-нибудь нарядное и оставьте ее в покое. — Он отвесил девице полупоклон, всучив банкноту ее отцу со словами: — Вам на приданое, мадемуазель!

Папаша мигом спрятал деньги в карман.

Тогда джентльмен снова обернулся к Эбернети, выразительно приоткрыв пухлый бумажник.

— Сколько? В какую сумму вы оцените два новых стула, хорошую уборку и новый заказ вашему пекарю на эти замечательные пирожные? Полно вам, сэр, ведь не далее как завтра утром ваши дела пойдут по-прежнему. Даже лучше прежнего, если уж говорить откровенно. Весь Лондон пожелает взглянуть на место, где случился такой громогласный скандал. У вас не будет отбоя от посетителей!