Право первой ночи. Танец огня

Времени на раздумья не осталось. Волк оттолкнулся от земли. Его тело напряглось, вытянулось. Он стремительно приближался, будто летел, и Мей, защищаясь, вскинула перед собой руки. Внезапно пальцы охватила знакомая щекотка. Лицо обдало жаром. В глазах зарябило от яркой вспышки.

Ночной воздух тут же наполнился запахом горелого меха. Грозный рык волка перешел в полный боли и страха скулеж.

Удивительный дар вернулся к Мейден. И она не собиралась упускать момент. Снова и снова махала руками, с которых срывались языки пламени, целилась в хищников, пусть и не всегда попадала. Волки, видимо, были не настолько голодны, чтобы умирать за свой ужин, поэтому отступили в лес. Испуганный вороной рванул в другую сторону. И Мей осталась на поляне в полном одиночестве. Остаток ночи она провела без сна, напряженно вслушиваясь в темноту и обдумывая случившееся.

Вероятно, уникальная способность вызывать огонь пробуждалась исключительно в моменты наибольшей опасности. Будто сами боги вручали ей оружие против недругов. Но почему именно сейчас, а не раньше, например, в детстве? Мейден не могла себе ответить. Как и согласится с тем, что она настоящая ведьма. Ведь ничего в ней не поменялось. Ни особых знаний в голове, ни дара предвидения. Она была собой, все той же сироткой, козьей пастушкой, простой девушкой.

Едва небо посветлело, Мей отправилась в дорогу. Она не рискнула остаться на поляне, опасаясь, как бы ночные гости не вернулись. И уже к вечеру была вознаграждена за усилия: она вышла на опушку, возле которой раскинулось поле. Но главное — там были люди.

Так Мейден оказалась в доме лесника, недалеко от поселения, о котором раньше не слышала. Тем не менее, принадлежало оно, как и Медоу, князю Реймору.

Ни хозяин дома, ни его жена в расспросах не усердствовали. Лишь удивились, как девушку, блуждавшую несколько дней по лесу, не загрызли дикие звери. Мейден предложили остаться на некоторое время, восстановить силы, а если захочет, то и после. В обмен на помощь по хозяйству.

Такая доброта не столько удивила, сколько насторожила Мей. Но иного выбора у нее не было. Так началась новая жизнь.

Мейден многое умела и не боялась работы. Ей на самом деле нравилось быть занятой целый день. Хлопотать по дому, обрабатывать землю, пасти скот — все это было таким привычным и позволяло снова чувствовать себя собой прежней, а не преступницей в бегах. Да и хозяева не могли нарадоваться новой работнице. Неизвестно почему, но с расспросами, чем Мей занималась раньше, где жила, зачем ушла из дома, к ней не приставали. Лесник, его жена и дети — все делали вид, будто девушка жила с ними всегда.

Дни превращались в недели, и Мейден начало казаться, что все позади. До тех пор, пока она не обнаружила в себе признаки странной болезни. Все началось с усталости. Ее постоянно клонило в сон, даже от самых простых дел. Живот и поясница частенько ныли, а от тянущей боли не было никакого спасения. Но самое странное — чувство голода, которое теперь сочеталась с отвращением к пище и вообще любым резким запахам. А пару раз она и вовсе упала в обморок.

— Что-то ты бледна, голубушка, — обратилась к ней однажды жена лесника. — Пойдем в дом.

Женщина уложила Мей на лавку и принялась щупать живот. Прикасалась легонько, слегка хмурилась, будто искала что-то и не могла найти.

— Так и знала, — лицо хозяйки озарила улыбка. — Дай свою руку, милая.

Мейден повиновалась. Жена лесника приложила ее пальцы к точке чуть ниже пупка и спросила, чувствует ли девушка что-нибудь. Нет? А если прислушаться?

И Мей прислушалась. А когда поняла, о чем речь, — испугалась. Кожа под пальцами едва заметно трепетала. Будто внутри, прямо в животе билось еще одно крохотное сердечко.

— Что это? — спросила Мейден, не веря в происходящее.

— У тебя будет ребенок.

Эта новость не удивила никого, кроме Мей. Оказалась, ее ни о чем раньше не прашивали, потому что и так все понятно. Девушка оступилась, спуталась с каким-то проходимцем и с позором была изгнана из отчего дома.

Мейден не стала отпираться. Наоборот, воспользовалась наивностью этих людей и рассказала им историю своей матушки, выдав себя за нее.

И снова удача ей улыбнулась. Лесник и его жена не стали выгонять Мей на улицу. Дела в хозяйстве шли хорошо, урожай обещал быть богатым, а значит, ни она, ни еще один маленький рот большого убытка не сделают.

Мейден понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к новому положению. Мир в одночасье стал с ног на голову. Она была испугана и растеряна, ночами не могла уснуть, думая о новой жизни, что носила под сердцем. Ребеночек ей представлялся совсем маленьким и беззащитным.

«Интересно, на кого он будет похож? — гадала Мей про себя. — Если девочка, будет ли она смуглой, как я, или унаследует бледность отца? А сын? Вырастет таким же красавцем, как Реймор?»