Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни

Может, это все физическая нагрузка. Может, мой неизменный оптимизм в отношении его будущего, но Молодой Писатель несколько повеселел.

– Вы и правда думаете, что я смогу заработать себе на жизнь как писатель?

– Писателям платят точно так же, как и всем остальным. Чтобы написать текст, нужно проделать кое-какую работу. За нее платят – как за пошив платья или создание архитектурного эскиза. И как архитектор, которому нравится рисовать, и он рисует вне зависимости от того, платят ему или нет, или портниха, которая любит шить и иногда может соорудить платье просто потому, что ей так захотелось, писатель – тот, кто в первую очередь пишет, а уж потом еще и получает за это деньги.

– Ну, мне пока за это никто не платил.

– Так еще заплатит.

– Хорошо, что хоть один из нас в этом уверен.

Это очень американское представление, будто если нам за что-то платят – значит, мы заняты своим делом. Здесь неплохо было бы позаимствовать кое-что из мира спорта и понять: как наши лучшие спортсмены бывают любителями, так и самые одаренные писатели. Может, они и не захотят становиться «профессионалами».

– Но, Джулия, я много думаю о том, как для меня важно, чтобы меня опубликовали, – сказал Молодой Писатель. Мы уже направлялись к дому, где нас ждал ежевичный пирог, травяной чай для него и крепкий кофе – для меня.

– Конечно, хочется, чтобы издавали, – согласилась я. – Так напиши список всех мест, где требуются писатели, но также по обещай себе напечататься за свой счет.

– За свой счет?

– А что тут такого?

– Мне бы все же хотелось бы, чтобы кто-то еще признал, что я писатель.

– Генри Миллер печатался за свой счет. И Уолт Уитмен тоже.

– Ну да, но это же Генри Миллер и Уолт Уитмен!

– Тогда они ими не были.

Если продолжать думать о том, как хорошо было бы, если бы нас напечатал кто-то еще, мы сами себя лишаем силы. Вместо этого нужно решить, что мы, во-первых, будем писать, а во-вторых, поделимся тем, что написали, во что бы то ни стало.

Вместо того чтобы думать о традиционном книгоиздании, полезнее размышлять о том, чтобы передавать наши тексты в мир всеми возможными и доступными нам способами. Верно и то, что книги, изданные самостоятельно, приобретают бо́льшую ценность и становятся привлекательнее и для других издателей. (Боюсь, это как с девушкой, у которой уже есть молодой человек: она из-за этого кажется желаннее.)

Я живу в маленьком горном городке Таос, Нью-Мексико. Писатели проводят здесь чтения. Они собираются в гостиных и маленьких кафе и читают друг другу свои работы. Они проводят вечера поэзии и открытые читки. Они тиражируют свои произведения в «Копи квин» – местном центре ксерокопирования – и раздают их или отправляют по почте. Они обнародуют свои тексты в сети. Не удивительно, что Таос известен довольно успешными малыми издательствами, действующими по принципу: «Да просто возьми и напечатай».

– Но, Джулия, вся моя семья считает, что я чокнутый.

Вот теперь мы добираемся до сути – к настоящим причинам того, почему многим кажется, что писать трудно. Мы не верим в то, что имеем «право» писать. Не верим, что наш жизненный опыт, пусть он и смешан с опытом наших близких, может быть нашим личным материалом.

Семьи обычно не слишком приветствуют выбор карьеры писателя, что вполне понятно. Во-первых, они совершенно точно понимают, что являются частью нашего материала – не всегда удобное положение! Во-вторых, несмотря на все их ошибки и недостатки, члены семьи обычно все-таки нас любят и наверняка наслушались всякой невеселой пропаганды не меньше нашего. Желая нам «успеха», они хотят, чтобы мы выбрали что-то такое, в чем можно преуспеть – и снова привет небылицам, и вот уж нам говорят, что писательство – суровая игра.

А вот чего эти небылицы нам не сообщают: заниматься любимым делом, пусть и трудным, все равно приятно. Как и пловцу нужно плавать, потому что в воде он чувствует себя как дома, и хоккеисту – бегать, потому что его ноги просят движения, писателю необходимо писать, потому что это, попросту говоря, делает нас счастливыми. Писать – приятно.

* * *

– Но, Джулия, не значит ли это, что писатели всего лишь потакают своим желаниям?

Мой приятель Молодой Писатель подставил себя под двойной удар. С одной стороны, он был убежден, что у него мало шансов на успех и что быть писателем очень трудно. А с другой, ему нравится писать, и для него это – достаточная причина не позволять себе заниматься этим: ведь тогда он будет потакать своим прихотям и чересчур себя баловать.

Любопытно: почему, если кому-то нравится банковское дело, этот человек не станет упрекать и осуждать себя за выбор этой профессии. Если кому-то нравится история и хочется преподавать ее в университете, это вполне социально приемлемый выбор, хотя, вообще-то, этот кто-то точно так же потакал бы своим прихотям, как и кто угодно занятый любимым делом – в том числе и писатель.