Право по рождению

— Ты сделал это, Ульдиссиан! Ты спас всех нас от священника и его демонов!

Он осмотрелся вокруг, видя только трупы надзирателей мира и двух чудовищ. По меньшей мере три надзирателя лежали, пронзённые стрелами, — не один Ульдиссиан был ответственен за защиту группы. Даже сейчас Ахилий стоял подле Серентии, утешая дочь торговца.

— Прости её неосмотрительность, любовь моя, — мягко добавила Лилия. — Она не хотела наслать на нас беду.

Ульдиссиан хотел было подойти к Серентии и объяснить, что он понимает, что Малик захватил контроль над её разумом, но решил оставить это дело охотнику. Ахилий предпримет всё, чтобы терзающая себя девушка успокоилась.

— Ты был великолепен! — продолжала благородная дева на одном дыхании. — Теперь ты видишь, любовь моя? Теперь ты видишь, что нет ничего, что тебе не по силам, что может помешать тебе воплотить нашу мечту?

Естественно, он всё видел, и всё ещё был в восторге от себя и своих проявившихся способностей. Высший жрец Триединого наслал на него заклинания, людей и чудовищ — и проиграл. Может ли хоть кто-нибудьуспешно угрожать ему? Конечно же, нет…

Но они будутпытаться… И остальные, особенно Лилия, будут зависеть от него, пока они тоже не научатся до конца пробуждать силу внутри себя.

— Пусть приходят, — пробормотал он, сам того не сознавая. — Пусть онприходит, — добавил Ульдиссиан, имея в виду Малика.

Лилия встала сбоку, её глаза блестели в свете лагерного костра.

— Ульдиссиан! Ты слышал, что говорил священник? Ты слышал имя?

— Имя? — он попытался вспомнить, но ему не удалось. — Какое имя?

Её губы приблизились к нему.

— Он сказал: Люцион. Священник выкрикнул демонам имя Люцион! Она перевела взор на Мендельна, который как раз подходил к ним. Брат Ульдиссиана вздрогнул.

— Ты. Ты слышал, так?

Мендельн заметно промедлил, приводя в порядок мысли. Затем кивнул:

— Да. Я слышал, как он произносил это имя. Я слышал, Ульдиссиан.

Люцион. То же самое имя, которое выкрикнул первый демон перед тем, как умереть. Теперь и Малик помянул его.

Была ли какая-то связь между Храмом и Люционом? Между Примасом и этим хозяином демонов?

Ульдиссиан почувствовал, что при этой мысли ему делается не по себе. Демоны на поводке у Храма. Что это означало?

И кем тогда был Примас, которого могли звать также: Люцион?

Глава девятая

Малик закричал снова… И снова… И снова…

Он кричал, несмотря на то, что никто больше не мог услышать его здесь, в святой святых его хозяина. Он молил освободить от мучения, хотя и знал, что никто не придёт, пока Примас не захочет этого… Если это вообще когда-нибудь произойдёт. В силах хозяина было сделать так, чтобы боль Малика длилась вечно.

Страх заставил высшего жреца закричать с новой силой.

Затем, ни с того ни с сего, боль исчезла. Со вздохом Малик упал на каменный пол. Твёрдость пола поразила его, ибо он мог поклясться, что плывёт в море игл и пламени.

— Я мог бы послать однолетнего новичка вместо тебя, и достиг бы отличного результата, — раздался голос Примаса. В нём не было того мягкого спокойствия, к которому привыкли верующие, внимающие верховному священнику. Малик, тем не менее, хорошо знал этот холодный тон. Хотя он и был раньше всегда адресован другим, неему.

И те, кому этот тон быладресован, уже никогда не покинули эту комнату.

— Я так разочарован в тебе, — продолжал Примас. — Я возложил на тебя такие большие надежды, мой Малик, такие большие надежды! Кто был моим любимчиком гораздо дольше, чем любой другой смертный?

Малик знал, что вопрос не был риторическим.

— Я б-был, о Великий…

— Да… Да, ты был, мой Малик. Твоя жизнь длится вдвое дольше жизни любого человека, и, вспомни, ты сам наблюдал преждевременный уход нескольких других…

Теперь высший жрец ордена Мефиса и вправду ожидал, что пришёл его конец. Он взглянул вверх, желая увидеть своего хозяина в последний раз.

Примас посмотрел вниз на слугу со своего огромного трона; тишина длилась так долго, что Малик начал дрожать, несмотря на его попытку выглядеть уверенным даже пред лицом смерти или даже худшего, чем смерть. Обычно хозяин так задумывался, когда прорабатывал что-то особенно ужасное.

Величественный муж встал и размеренными шагами подошёл к своему потерпевшему поражение подчинённому. Примас смотрел на Малика так, словно обдумывал что-то. Впервые с тех пор, как высший жрец заставил себя вернуться в великий храм, он позволил себе тень надежды. Будет ли ему дарована отсрочка?

— Я много вложил в тебя, мой Малик, — голос Примаса ещё больше омрачился. Каждый слог был ядом, каждое слово — гибелью. Высший жрец снова опустил голову, уверенный, что после всего меч ещё опустится на неё.

Вместо этого рука хозяина потянулась за его рукой. Дрожа, Малик протянул её. Примас помог ему встать.

— Я — егосын, мой Малик, и отвечаю перед ним так же, как ты отвечаешь передо мной! На этот раз я дарую тебе жизнь, ибо в моей голове есть вопросы, которые даже ты не можешь понять, те, что могут касаться этого существа по имени Ульдиссиан…

— Воистину я благодарен, хозяин! Я живу только для того, чтобы служить тебе! Клянусь!