– Мы должны узнать что происходит, не думаю, что ты видишь кровь просто так. Мне нужно увидеть все своими глазами.
– Это опасно.
– Тео, пустая дорога, ночь. Кто меня увидит? – Он и не собирался менять свое решение, напоминая мне упорного самоубийцу. – И да, я буду крайне осторожен.
– Тогда возьми мен я с собой. – Я даже не успела пожалеть о сказанном, как его глаза вспыхнули, словно у дикого животного. – Это компромисс!
– Это не компромисс, – прорычал он, подскакивая с кровати, – это сумасшествие. Тебе совсем жить надоело? Захотелось экстрима?
– Ты сам сказал, что это безопасно, – мой голос звучал даже немного нахально, но это все равно не действовало на Эдриана. Он оставался непреклонен. – Да ладно тебе, видение мое, значит, я имею полное право участвовать.
– Ты имеешь право хранить молчание, а про остальное можешь забыть.
– Ты как всегда сама тактичность, – хмыкнула я, садясь по-турецки, что должно было означать, что так просто меня не переспорить. – Ты же знаешь, что я могу помочь, вдруг будет какое-то видение.
– Мы с Виллисом справимся и без тебя, – категорично ответил он, для большей убедительности скрестив руки на груди.
– Вы посмотрите-ка, крутые парни. Эдриан, я иду с вами и точка. Мне надоело отсиживаться здесь. Поверь, дело пойдет быстрее. Может, мы найдем хоть какой-то след отца. И да, обещаю быть крайне осторожной.
– Ладно, но без фокусов, – процедил Эдриан сквозь зубы, смотря на меня с подозрением. – Полное послушание.
– Полное, – усмехнулась я, поднимаясь с кровати и начиная собираться. Пожалуй, мне не стоило так радоваться этой маленькой победе. Нам предстояло не самое приятное мероприятие, и уж точно не романтическое свидание. Мужчина обязан был выжить.
– До окраины поедем на такси, а там своим ходом, – сказал Эдриан, нарушая идеальную тишину. – Черт, и все равно я думаю, что это самая глупая затея.
– Глупая затея – это приехать сюда, а остальное так, мелкие глупости. – Мой голос вибрировал от сарказма, хотя он с трудом уменьшал внезапно вспыхнувшее чувство страха от чужеродной темноты, не отстававшей от нас ни на шаг. Как бы усердно я не притворялась, но правда всегда просачивалась наружу, уродливая и безжалостная. Осознание приходило слишком поздно, когда путь назад уже не возможен.