Право последней охоты

Немного переведя дух после такого сытного ужина, он присоединился к картежникам у камина. Его приняли в компанию как своего, поставили перед носом наполненный вином стакан и, перетасовав колоду, сдали карты уже на четверых. Играли по маленькой, никто вроде бы не жульничал, большая бутыль вина ходила по кругу и очень долго не хотела заканчиваться.

За игрой их беседа кружила по самым разным темам, традиционным для мужской компании, но, как Иган ни старался, никак не хотела заворачивать в сторону охоты и всего с ней связанного. Его компаньоны оказались обычными конюхами, хотя и хорошо обеспеченными, и происходящее за пределами привычного мирка их совершенно не интересовало. В конце концов, Иган констатировал очередную неудачу, и решил просто отдохнуть и получить удовольствие от игры. Он не отличался особой страстью к азартным играм, да и выпить любил не сильно, поэтому больше делал вид, что пьет, зато истинное удовольствие ему доставляло наблюдать за одним из игроков, которого остальные звали Голаном.

Он оказался прирожденным артистом. Блефовал Голан просто великолепно и корчил такие рожи, то глубоко задумчивые, то обиженные и разочарованные до глубины души, то счастливые как у удачно схулиганившего пацана, что выигранные им деньги вполне можно было считать честно заработанными. Голан нещадно теребил свою соломенного цвета шевелюру, закусывал губу, высовывал от усердия язык, нетерпеливо топал под столом ногами — диапазон средств и приемов казался просто безграничным.

Время пролетело незаметно. Боло пожелал игрокам спокойной ночи и ушел спать, а вскоре разошлись и остальные, поблагодарив Игана за компанию и прихватив с собой бутыль с плескавшимися на донышке остатками вина. К этому моменту его кошелек уже успел немного облегчиться, но сию потерю он счел незначительной на фоне полученного от игры удовольствия.

Он еще немного посидел в одиночестве, вытянув ноги и наслаждаясь покоем, но, когда в камине погас последний язычок пламени, и струящийся из-под неплотно закрытой двери ночной холод начал расползаться по помещению, Иган тоже решил отправиться на боковую и встал из-за стола…

У-у-ух! Голова у него резко опустела, словно мозги остались там, на лавке, и изрезанная столешница начала стремительно приближаться. Иган крякнул и, схватившись за ушибленный нос, сполз обратно. Он помотал головой, сделал несколько глубоких вдохов и, крепко схватившись руками за стол, снова поднялся на ноги. Перед глазами у него все плыло, пол раскачивался как палуба корабля в штормовую погоду. Попытавшись подхватить свой мешок он промахнулся и с грохотом повалился на пол.

— Что за черт!? — Иган сел, прислонившись спиной к стене, и попытался прийти в себя. Что случилось!? Он же почти не пил! Голова оставалась ясной, но глаза застилала темная пелена, и конечности, словно налитые свинцом, еле поддавались контролю. Он подтянул к себе мешок и перебросил его через плечо. Затем, соблюдая осторожность, медленно поднялся, хватаясь за лавку и край стола. Все вокруг заволокла чернота, и торопливое гулкое буханье его сердца оставалось единственным звуком, который он слышал. Опираясь о стену, Иган медленно двинулся к лестнице. Через каждые два шага он останавливался, чтобы немного передохнуть.

Подъем в комнату высосал из него все силы. Он рухнул на кровать и даже не мог поднять руку, чтобы вытереть заливающий глаза пот. Постепенно гул крови в ушах немного поутих, и сквозь него проступили, наконец, некоторые соображения.

— Меня отравили, — констатировал Зверолов сиплым шепотом и, переведя дух, сформулировал еще одно откровение, — идиот!

Иган открыл мешок и нашарил в нем портативный диагност. Он приложил его к запястью, чтобы проверить свое состояние. В первый момент он решил, что прибор неисправен, поскольку выданные им показания выглядели просто нереально, но постепенно понял, что дело и вправду обстоит совсем неважно. И, если Иган не хотел прямо сейчас же отправиться к праотцам, то выход из положения требовалось найти немедленно. Он сдвинул большим пальцем колпачок на торце диагноста и нажал кнопку экстренного лечения. В его руку впилась тонкая игла с рассчитанной дозой требуемых препаратов, и в ту же секунду по венам Игана словно хлынул жидкий огонь.

Его скрутило болезненной судорогой, руки выронили прибор и лихорадочно задергались, хватая застежки на груди. Казалось, что от охватившего все тело жара на нем сейчас вспыхнет одежда. Корчащийся Иган сполз с кровати на пол и, извиваясь как эпилептическая гусеница, подобрался к умывальнику, где взбунтовавшийся желудок исторг из себя весь сегодняшний ужин.

У него ушло еще около десяти минут, чтобы вернуться к кровати и вскарабкаться на нее. Багровый туман вокруг постепенно рассеивался, но действие стимулятора, вколотого ему среди всего прочего, еще не началось. Иган совершенно обессилел. Дрожащей рукой он вытащил из кармана гарнитуру и нацепил ее на ухо.

— Саир, — еле слышно прошептал он, дождавшись ответа на другом конце, — меня отравили.

— Кто!? Когда!? — обеспокоено воскликнул тот, — как ты себя чувствуешь?