Право последней охоты

Но, без сомнения, главным, что притягивало взор, являлась голова Эрамонта, точнее даже не голова, а глаза — огромные, полупрозрачные, как и все остальное тело, но, вместе с тем, бездонно черные и неотрывно следящие за Звероловом. Дробящиеся в них блики от ламп делали их похожими на фасеточные как у огромной стрекозы. Подобно глазам насекомых, они казались лишенными какого-либо выражения, но, тем не менее, выглядели странным образом печальными и невыразимо прекрасными, что не очень хорошо вязалось с разъяренным ревом, от которого крошились намерзающие на окружающих скалах сосульки.

Шипящие и выпускающие струйки дыма силовые патроны постепенно натягивали тросы, и Эрамонт уже не пытался достать Игана, а все энергию бросил на то, чтобы противостоять силе, что неумолимо прижимала его к земле. Подобные патроны обычно использовались спасателями при разборе завалов, когда обычные домкраты уже не справлялись, и поначалу Иган опасался, что они могут повредить зверю, но теперь он лишь надеялся, что их мощи хватит, чтобы удержать добычу.

Вскинув руку, Иган включил гарнитуру.

— Саир! Ты видишь это!? — заорал он, не в силах более сдерживать эмоции, — видишь!? Я взял его!!! Я его поймал!!!

В этот момент ему было наплевать на то, что еще недавно он собирался убить своего партнера, наплевать на кровь, текущую из рассеченной каменным осколком щеки, на потрескавшиеся от обморожения руки, наплевать на все! Во всей Вселенной существовали только Эрамонт и он, Иган, сумевший его заарканить. Он начал подпрыгивать и кружиться в каком-то сумбурном танце, корни которого, по-видимому, уходили в самую глубину времен, к пляскам вокруг загнанного в яму мамонта. Крупные капли дождя били его по лицу, по зажмуренным в экстазе глазам и разбивались веером сверкающих брызг об воздетый над головой сеткомет. Ботинки с хрустом крошили ледяную корку, а мокрые волосы слиплись в сосульки, развевающиеся при каждом движении, но Иган не чувствовал холода. В это мгновение он был самым счастливым человеком на свете.

Однако через пару минут приступ эйфории закончился, и ему на смену пришла опустошающая усталость. Иган уронил на землю разряженное оружие и сел рядом прямо на обледеневшие камни. Только сейчас он расслышал, как прямо ему в ухо отчаянно хрипит и кашляет включенная гарнитура.

— Игги! Игги! Ответь! — с трудом пробился сквозь грозовые помехи возбужденный голос Кехшавада, — Игги, ты меня слышишь?

— Слышу, только очень плохо.

— Игги, черт, ты и вправду лучший!

— Кто бы сомневался! — Иган зашарил по карманам в поисках обязательной по такому случаю фляжки, — можете прилетать и забирать свой товар.

Фляжка, наконец, отыскалась, и Зверолов, откинув с лица смерзшиеся волосы, с наслаждением сделал большой глоток обжигающего пойла.

— Отлично! Мы уже вылетаем! Упаковывай его пока.

— За тобой должок, Саир, ты не забыл?

— Не волнуйся, все будет, как и договаривались.

С кряхтеньем и стоном Иган поднялся на ноги и заковылял вверх по тропе к еще одному тайнику, где он припрятал остальное снаряжение. Вооружившись моторной лебедкой, связкой крюков и большой бухтой троса, он вернулся к обездвиженному зверю и начал готовить его к транспортировке.

Эрамонт больше не предпринимал попыток вырваться и даже никак не отреагировал, когда Иган, скользя и оступаясь в ледяной каше, что покрывала все вокруг, зацепил трос за его лапы и при помощи лебедки стал стягивать их вместе, чтобы связать. Создавалось впечатление, что Ледяной Дьявол окончательно покорился судьбе и полностью отдался в руки Зверолова. Только его бока продолжали вздыматься в такт дыханию, показывая, что он еще жив.

Иган закончил спутывать задние лапы и размышлял над тем, как лучше обойтись с длинным и опасным хвостом, когда гарнитура снова подала голос.

— Игги, у нас проблема!

— В чем дело?

— В твоем районе бушует страшная гроза, и мы не можем добраться до тебя, пока она не закончится!

Иган поднял глаза к низкому черному небу, мерцающему от непрерывных разрядов. Он только сейчас осознал, что уже настолько привык к регулярным громовым раскатам и обрушивающимся сверху потокам воды, что уже перестал их замечать. Клубящаяся и бурлящая чернота заволокла небосвод, и теперь все, что находилось за пределами освещенного лампами участка, тонуло в непроглядной темноте, хотя, судя по показаниям часов, сейчас только-только начинало вечереть.

— …мы подождем до утра, — продолжал адмирал, — не может же эта гроза бушевать вечно!

— Эта — может, — отрезал Иган, — так что, боюсь, вам придется пробиваться сквозь нее.

— Парвати говорит, что это невозможно. Она же не самоубийца, в конце концов.

— Парвати-то? — нервно хохотнул Зверолов, — после того, что она вытворяла с «Сапсаном», ее напугала обычная гроза?