Право Рима. Марк Флавий

Скора радовалась яркому солнышку, белому снегу, мягкому морозцу, на душе у неё было легко и свободно. Только что закончился совет старейшин, к которому она долго готовилась и очень переживала. Всё прошло хорошо, и теперь она возвращалась домой к детям. Марк уехал по делам в Тревир, но он скоро к ней вернётся, к ней и их детям. От всего этого душа Скоры ликовала. С чёртиками в глазах она посмотрела на Таруську, ехавшего рядом на своей лошади. Он вырос, возмужал, участвовал в двух сражениях, стал настоящим воином. Это Милан сделал его вместо себя начальником её личной охраны.

— Таруська, а ты меня не боишься? — улыбаясь, спросила Скора, — Я ведь колдунья?

— Нет, — коротко и серьёзно ответил Таруська.

— А я вот возьму и превращу тебя в паука!

— Скора, мы уже не дети, — улыбнулся Таруська, — и ты совсем не колдунья.

— Ты же раньше боялся меня! — засмеялась Скора.

— Это было давно, очень давно, — задумчиво произнёс воин, — ты теперь верховный вождь, а я начальник твоей личной стражи.

— Слушай, а где Шуня, что-то я давно его не видела?

— Не знаю, он сам по себе.

— Тебе не кажется, что мы как-то уж очень медленно едем?

— Можно и быстрее, только впереди поедет охрана.

— А давай наперегонки! — задорно спросила Скора.

— Нет, Скора, я теперь отвечаю за тебя перед всеми свевами, поэтому сначала поедет охрана, — серьёзно сказал Таруська, — и ты к тому же тяжёлая, — добавил он и махнул рукой. По этой команде вперёд поскакало несколько всадников, — теперь давай, а я рядом буду, — улыбнулся Таруська. Скора помчалась вслед за своей охраной, Таруська поскакал рядом.

Константин работал с документами в своём кабинете во дворце Тревира. Он разбирал письма из Рима. В них сообщалось об отправке Максенцием экспедиции в Африку, о продолжающейся травле христиан на востоке империи, о том, что золотые солиды отчеканенные монетным двором Константина приобретают всё большую популярность среди римлян. Император прочитал письмо от Лициния, в котором тот благодарил за присланных гладиаторов, из числа бывших преторианцев, он намеревался выпустить их на арену в самое ближайшее время. Далее он интересовался о том, остался ли в силе их договор о браке с его сестрой Констанцией. Император отложил письмо Лициния и задумался. Лициний родился в Дакии и был с давних пор знаком с императором Галерием. Во время войны против персидского царя Нареса Галерий приблизил к себе способного военачальника. После смерти Флавия Севера Галерий сделал Лициния своим соправителем с титулом цезаря. По окончании неудачного похода на Рим против Максенция Галерий провозгласил Лициния августом, отдав под его власть Рецию и Паннонию. Лициний был по своему нраву очень жаден. По своей натуре он превзошёл всех, был очень властолюбив, суров и крайне раздражителен. Лициний весьма враждебно относился к любым наукам, но во всем придерживался жёсткой военной дисциплины. Константин подошёл к карте империи лежащей на столе. Галерий отдав Рецию на севере Альп и Паннонию северней Далмации под управление Лициния, как бы отрезал Константина от Италии и Рима. Сам же, потерпев фиаско в борьбе с Максенцием и объявив его узурпатором Рима, больше ничего не предпринимает. Константин задумчиво ходил возле стола, да, для Галерия остаётся приемлемым такое положение дел или, всё же, он настолько серьёзно болен, что ничего уже не может изменить. Тогда остаётся только ждать, в очередной раз решил для себя Константин. Очень жаль, что не удалось допросить того преторианца, который пытался предупредить о заговоре в его дворце. Его задушил кто-то из своих, видимо много знал.

В это время к нему в кабинет вошла его матушка с сыном Криспом.

— Отец смотри, какая у меня амуниция, — громко произнёс Крисп, выбежав вперёд.

— Здравствуй сынок, — улыбнулся Константин.

— Отец, я уже не маленький, я легионер! — гордо произнёс мальчик в специально сшитых для него доспехах.

— Конечно, конечно, — ответил ему император, — Здравствуй мама, — Константин поцеловал подошедшую мать, — усаживая её в кресло.

— Здравствуй сын, всё трудишься, а мы зашли показать тебе наши доспехи, — улыбнулась Елена, — ты ведь возьмёшь Криспа с собой послезавтра на франкские игры.

— Не наши, а мои, у меня ещё меч есть, настоящий, железный, — похвастался Крисп, — достав из ножен игрушечный меч с затупленными кромками.

— Ты настоящий воин Крисп! — произнёс Константин.

— Я не просто воин, я римский солдат! — гордо ответил ему сын, — отец, можно я буду охранять покои императора.

— Хорошо, охраняй, а мы с бабушкой пока поговорим, — улыбнулся Константин.

Крисп с самым серьёзным видом вышел за дверь.

— Хороший у тебя сын растёт Константин, — произнесла с улыбкой мать императора, — бредит военной службой, и учителя его хвалят.

— Да, хороший воин растёт, — очень тепло произнёс Константин.

— Не рановато ли ты его берёшь на бои гладиаторов, там всё-таки кровь, смерть, — спросила Елена.

— Ему уже десять лет, чем быстрее он повзрослеет, тем лучше!

— Я слышала, у Фаусты опять ничего не получилось?

— Да мама, она опять скинула плод, — с грустью ответил сын.