Право рода

– Герцогам могилы не полагается, – отмахнулась Алаис. – Над водой прах развеивают.

– Меня это очень утешит.

Алаис покачала головой.

– Лайни… можно?

– Называй хоть как.

– Ты ведь семью подставишь. Я – вольный ветер, Далан явно сын магистра, а вот ты – Шедер. Муж, сыновья…

– Знаю, все знаю. Но… дети – они больше Арона, только Далан мой.

Алаис искренне удивилась. Бывало и в ее мире, что одного ребенка мать любит, а второго гнобит, но ей это было решительно непонятно. Родители Тани между детьми различий не делали, и Алаис надеялась так же относиться к своим детям.

– И ты всех бросишь? У тебя младшему…

– Три года. Справятся без меня. Если все получится – вернемся. Если нет…

Алаис покачала головой.

– Я бы тебя не взяла. Слишком велик риск провала.

– Почему?

Элайна не возмущалась. Дочь купца, она могла оценить риски, взвесить их, разобраться…

– Первое. Ты любишь Шеллена и можешь выдать себя. Второе. Наверняка рядом с ним есть предатели. Далана он не видел, так ведь?

– Издали. Но мы решили, что пока знакомить их рано. Вот когда Далан был маленький, Шеллен его часто видел, просто мальчик не помнит.

– Хоть это хорошо. Не будут орать при виде друг друга. Тебя – знают. Далана – нет. А замаскировать тебя мы попросту не сможем. Кожа, волосы, лицо, глаза…

– Как тебя?

Алаис подняла брови.

– Когда ты не следишь за собой, то ходишь, двигаешься совсем иначе. Иначе говоришь, держишься…

– Вполне возможно. Как… Шеллен?

– Да, и это тоже есть. Проскальзывает иногда.

Алаис мысленно ругнулась.

Ну да, моторика-то принадлежит Алаис Карнавон, это она училась кушать, не оттопыривая локти, ходить с книгами на голове и прочим аристократическим ужимкам. И когда душа отвлекается, привычки лезут наружу сорняками.

Плохо. Вот так и прокалываются люди.

– Я привыкла бродяжить. Далан гибче и мягче. А ты… извини, но на тебе хорошая жизнь крупными буквами написана.

Элайна покачала головой.

– Я все равно поеду с вами.

– Куда?

– Допустим, в Тавальен?

Алаис взялась за виски.

– Элайна, давай сначала расскажем все Далану, послушаем, что он скажет, а уж потом…

Женщина вздохнула и согласилась.

* * *

Далан не подвел.

Алаис так и тянуло съязвить – мексиканские сериалы, только не понял бы никто.

Благородный отец: «Хулио, ты не сын мне!»

Страдающая мать: «Хулио, ты сын не только мне, но еще и ему, тому…»

Алаис (группа поддержки): «Хулио, не плачь! И из окна тоже не бросайся, не надо!»

Лизетта (тетушка, заламывающая руки): «О, сколько лет тому позору!»

Сам Далан – главное действующее лицо… и это лицо про телесериалы даже не слышало. И как должно реагировать (обморок, страдания, рыдания, попытки сейчас же воссоединиться с родным отцом), тоже было не в курсе. А потому получилось не хрестоматийно и вовсе даже не по канону.

Услышав о великой любви и трагедии своих родителей, мальчишка сначала задумался, потом сморщил нос, а потом выдал такое, от чего Арон расцвел майской розой, а Элайна побледнела и осела в кресло.

– Пап, а не наплевать ли, кто меня там сделал? Воспитывал-то ты, ты и отец! А этот…

– Осеменитель, – тихо подсказала Алаис, но Далан услышал.

– Во! Этот осеменитель пусть облезет и неровно обрастет! Мне он к чему со своим наследством? Жил и проживу, сам заработаю! Мы, Шедеры, не белоручки!

Лизетта захлопала в ладоши. Громко и звонко.

– Молодец, племянник! Лайни, а он точно от Шеллена? Замашки-то наши!

– Купеческие…

– Так и ты не из благородных…

– Цыц! – Арон не дал разгореться скандалу. – Значит, так, Далан. Я бы на это плюнул. Ты все равно мой сын, кто бы тебя ни сделал, сам знаешь, что тебя, что остальных, воспитывали и лупили одинаково, разве что у тебя еще Тисам был…

– Он и с мелкими занимался.

– Тем более. Но Алекс уверяет, что это не так просто.

– Алекс? – Далан посмотрел на подругу. Алаис почесала нос.

– Твой отец прав.

Элайна издала какой-то протестующий клекот, но ее никто не слушал. Все внимание переключилось на Алаис.

– Далан, ты все же Атрей, а не Шедер, вот какая беда. Твой отец – герцог Атрея, законный и полноправный, и ты – его первенец, его сын, введенный в род и признанный Морем. Это такой ритуал… одним словом. Если сейчас ты бросишь отца в беде, считай, ты умер.

– Это как?

– Медленно и мучительно. В герцогских родах много всякой гадости. Если вкратце, предавший свой род и свою семью гниет заживо. А уж как это будет выглядеть, гниль[14] ты подцепишь, или еще что-то интересное будет… я не знаю.

– А откуда ты вообще такие вещи знаешь? – буркнул Далан.

Спасать магистра Шеллена ему решительно не хотелось. И даже общаться, и встречаться, и разговаривать. На кой?

Просто – на кой?

Жил он Шедером, и прожил бы Шедером, и прекрасно себя чувствовал, гордился семьей, а тут здрасте-нате! Атрей!

Даром ему тот Атрей не сдался! Хлопот много, выгоды мало!

Это Далан и собирался объявить, но тут увидел глаза матери и сдался.

– Мам, все так плохо?

– Все еще хуже, сынок. – Элайна улыбалась одними губами, а глаза у нее были пустыми и мертвыми. – Мы с Шелленом хотели сказать тебе обо всем позднее, он сам хотел поговорить с тобой, но раз уж так сложилось… Ты – законный герцог Атрей.