Право, свобода и мораль

Согласно умеренному тезису, общая мораль есть цемент общества; без нее были бы скопления индивидов, но никакого общества. «Признанная мораль», по словам лорда Девлина, «столь же необходима для существования общества, как и признанное правительство»63, и, хотя некоторое конкретное безнравственное действие может не причинять вреда другим, не создавать для них угрозы и не развращать их, а также, когда совершается приватным образом, не шокировать и не оскорблять других, этим все дело не исчерпывается. Ибо мы не должны рассматривать поведение изолированно от его воздействия на нравственные нормы: помня об этом, мы сможем видеть, что тот, кто «не представляет никакой угрозы другим», может, тем не менее, своим безнравственным поведением «угрожать одному из великих моральных принципов, на которых основано общество»64. В этом смысле нарушение морального принципа есть преступление «против общества в целом»65, и общество может применять право для сохранения своей морали так, как оно применяет его для защиты всего другого крайне важного для его существования. Вот почему «подавление порока есть в той же мере дело закона, как и подавление подрывной деятельности»66.

Крайний тезис, напротив, не рассматривает общую мораль как всего лишь инструментальную ценность, аналогичную упорядоченной власти, и не оправдывает наказание аморальности как шаг, предпринимаемый подобно наказанию измены для спасения общества от распада или краха. Вместо этого поддержание морали рассматривается как нечто ценное, даже если аморальные действия не причиняют никому ни прямого вреда, ни косвенного через ослабление нравственного цемента общества. Я не говорю, что возможно приписать тому или другому из этих двух тезисов каждый из использованных аргументов, но они, как я считаю, действительно характеризуют главные критические позиции в основе большинства аргументов, и они, кстати говоря, демонстрируют неоднозначность выражения «поддержание морали как таковой». Возможно, самым наглядным способом разграничения этих двух тезисов будет увидеть, что всегда имеется два уровня, на которых мы можем задавать вопрос о том, является ли некоторое нарушение позитивной морали причиняющим вред. Мы можем сначала спросить: вредит ли кому-либо это действие независимо от его последствий для общепринятой морали общества? И, во‐вторых, мы можем спросить: влияет ли это действие на общепринятую мораль и тем самым ослабляет общество? Умеренный тезис требует для обоснования наказания этого действия утвердительного ответа хотя бы на втором уровне. Крайний тезис не требует утвердительного ответа ни на каком уровне.

Лорд Девлин, по-видимому, отстаивает умеренный тезис. Я говорю «по-видимому» потому, что, хотя он заявляет, что общество имеет право поддерживать некоторую мораль как таковую на том основании, что общепринятая мораль крайне важна для существования общества, совершенно неясно, является ли для него утверждение о том, что аморальность угрожает обществу или ослабляет его, утверждением об эмпирическом факте. Иногда представляется, что это для него априорное допущение, а иногда – необходимая истина, и очень странного рода. Наиболее важным показателем того, что это так, является то, что, кроме туманных отсылок к «истории», демонстрирующей, что «ослабление нравственных уз часто является первой стадией дезинтеграции»67, не приводится никаких данных, которые показывали бы, что отклонение от общепринятой сексуальной морали даже между взрослыми людьми приватным образом есть нечто угрожающее существованию общества подобно измене. Ни один из авторитетных историков не придерживался такого тезиса, и, более того, имеется множество свидетельств против него. В качестве утверждения о фактах он заслуживает не больше уважения, чем заявление императора Юстиниана о том, что гомосексуализм является причиной землетрясений68. Вера в него лорда Девлина и его явное безразличие к вопросу о доказательствах местами прослеживаются до необсуждаемого исходного допущения. Оно состоит в том, что вся нравственность – сексуальная мораль вместе с моралью, запрещающей вредоносное для других людей поведение, например убийство, воровство или нечестность,– формирует как бы одну неразрывную ткань, так что тот, кто отклоняется от какой-либо ее части, возможно, или вероятно, отклонится и от целого. Конечно, ясно (и является одним из самых древних открытий политической теории), что общество не может существовать без некоторой морали, отражающей и дополняющей предписания права в отношении поведения, причиняющего вред другим. Но опять же отсутствуют какие-либо данные, подкрепляющие теорию, что отклоняющиеся от традиционной сексуальной морали в иных отношениях враждебны обществу, и есть множество данных, ее опровергающих.