Право убийцы 2 (СИ)

Неона в комнате не было, а из душа не слышалось шума воды, так что я сделал вывод, что сосед отправился куда-нибудь праздновать. Или страдать. Или делать что угодно, но не в нашей общей комнате.

Так что душ занял я, а когда из него вышел, на моей подушке лежал белый конверт. И я подумал, что это смена задания, такое редко, но бывало, но в отличии от задания для Мастера Убийц, этот конверт запечатан не был.

И в нем лежала карточка с одной фразой: «Гепард, время пришло».

Я принюхался, уповая на частичное слияние с Пушем, но конверт абсолютно ничем не пах. И даже сквозь шум воды я бы услышал, если бы кто-то заходил в комнату. Но при этом, конверта в первый раз не было. Хотя Пушистик тоже где-то бегал.

Намереваясь выйти из комнаты, и уточнить у однокурсников, что это все значит, я быстро натянул футболку и штаны, и сделал шаг за дверь. И снова все вокруг погасло, потому что от удара по голове сознание гаснет быстро. И никакая реакция от этого не спасет, а тренированности у этого тела, увы, нет.

Глава 9

Сознание возвращалось медленно, рывками. Я бы сказал — вспышками.

Крики толпы. Приветствуют, или они орут «Убей»?

Запах песка. Пота. Мокрых псов. Огня. Крови.

А перед глазами все плывет, и единая картинка не складывается.

Руки перед лицом.

Я вроде сижу? На песке?

Меня приложили по башке, неужели кто-то перестарался, и я заработал сотрясение, или же не приложил достаточно усилий, и я все еще жив?

— Вставай!

Я не реагирую на голос, автономно пытаясь встать на ноги на инстинктах.

— Вставай!

Все, что вижу, словно скрыто пеленой, и пытаясь проморгаться, до меня доходит. Это не проблемы со зрением. Я снова в маске.

А передо мной четыре адских гончих. Где-то я такое уже видел…

Вспышка в мозгу, и сознание резко проясняется. Тело напряглось, готовое к атаке и защите, но пока псы привязаны.

— Наконец-то! — и я понимаю, что все это время меня заставлял встать Пушистик. Он, к слову, не проявлялся, бросив меня в одиночестве против этих собачек. Не то, чтобы было обидно, но на бои я собирался попасть на своих условиях.

А сейчас выясняется, что доступ у устроителей боев был не просто в Академию — в жилые помещения учеников, и защитные завесы перед входом в коридоры ничем не ограничили этих подпольщиков. Хотя… Если есть один коридор в стенах здания, сколько их там еще, о которых могу только догадываться?

Фокс? Меня ударил Фокс?

Я попытался вспомнить ощущения, звуки, запахи, все, что помню перед потерей сознания.

— А ты что помнишь? — я потребовал у Пуша отчета, потому что разве питомец не должен всегда находиться рядом с хозяином? Так где было это создание, пока меня били по голове?

— Ничего. Меня там не было, — в голосе разумного существа чувствовалась вина, но мне на это проявление эмоций было откровенно плевать. — Мы с тобой не установили правила, поэтому я пошел по своим делам. А когда вернулся, тебя уже не было, и я искал по привязке. Вот, нашел. Но пока не вмешивался.

— Почему? — не то, чтобы я ждал от него привязанности, но мне просто было интересно. Чем больше мгновений проходило, тем больше я возвращался в себя самого. Правда, злого. Очень злого. Но умело контролировал злость так, чтобы адреналин в крови вырос, но не переходил в пелену красной ярости. Уровень берсерка мне ни к чему, тут нет такого противника, для кого бы это потребовалось.

И нет, я не злился на Пушистика, и мне не требовался контроль, чтобы побить этих забавных скалящихся псов, которые никогда не имели ни одного общего родственника хоть с одной собакой во всех мирах. Их просто так называли.

Меня просто выбешивало, что я допустил удар по голове, полную транспортировку — а я сомневался, что мы в Академии или рядом. Судя по едва уловимому сквозь толпу зрителей и напрочь перебивающую вонь гончих аромату рыбы, мы в каком-то доке.

И при этом, моего мнения никто не спрашивал. Не приглашал прийти ножками. Нет. Меня выкрали, как какую-то девицу, и вновь оставили на чертовой арене. И вот теперь я зол.

— Ну что, начнем? — я демонстративно потянулся, приводя тело в боевую готовность. Толпа вокруг разорвалась приветственными криками в предвкущения зрелищ.

Новая конфигурация маски мне мешала, и я ощупал глазницы, после выдирая полупрозрачный пластик. Вот теперь мое идеальное зрение давало разглядеть все в мельчайших подробностях.

Кроме меня и псов никого на арене не было. Она была больше в три раза, чем предыдущая, круглая, на противоположных концах две запертые калитки в решетчатом заборе. Думаю, в одну выпихнули меня, в другую — собак. При условии, что пока их придерживали через отвертие в калитки за цепи, но я знал, после какой-то команды, гончих спустят с поводка, и им никакого приказа не потребуется, чтобы кинуться на меня.

Это инстинкт. Адские гончие известны тем, что вечно голодны. Они постоянно передвигаются стаей в поисках еды, и способны бежать больше трех суток, загоняя дичь. Сегодня дичью был я, и бегать трое суток по кругу не представлялось возможным.