ПРАВО ВЫБОРА

— Благодарю за заботу. Сосредоточьте всё силы на обеспечении ухода за ранеными и максимально скорейшего возвращения бойцов в строй. Все клиники Нагано уже извещены, от вас требуется распределение бойцов по приоритету. Распоряжения для остальных наёмников я передам отдельно. — отказавшись от подобной охраны, я выигрывал в мобильности настолько, что поспеть за мной могли бы разве что Клинки, но всё следовало правильно обставить. Чёртовы традиции шестнадцатого века. Наследство от предка иногда начинало лезть изо всех щелей, что воплощалось в подобного рода театральных постановках.

Дедушка искренне был уверен, что весь мир подобен огромному театру и следует лишь научиться самому давать представления.

Так, с командором договорился, наёмники снова при деле…

— Ах, да… Мастер Каталея! Вам понадобится моё личное знамя! Заодно попробуете отвлечь внимание. Справитесь?

— Почту за честь, господин… — обворожительно улыбнулась бразильянка.

— Эдогава! — активировав гарнитуру, я переключился на личный канал телохранителей, — Срочно ко мне. Для тебя есть увлекательное задание…

* * *

Перед поступком всегда идёт решение. Принимая его, мы совершаем выбор, соглашаясь с любыми последствиями, коли они приключатся. Зачастую соглашаясь уже постфактум.

Алекс Розенкрейц никак не мог до конца привыкнуть к нравственным заморочкам чужого мира. Дитя мира иного, он был гораздо более привычен к лжи, не был отягощен подавляющим большинством моральных принципов и порой чувствовал себя инопланетянином среди повёрнутой на чести аристократии. В его мире подобное поведение считалось глупостью. Властвовал рационализм.

Уставший, суммарно разменявший четыре десятка лет, Алекс вдрызг напился сразу после окончания спасательной операции, пытаясь понять какого хрена его друг так сильно на него обиделся. Иначе как обижульками, его поведение рыжий объяснить не мог. Хотя честно старался.

— …ты меня понимаешь? — грустно вопросил он у самурая, расположившегося на кожаном диване.

Оный диван уютно примостился в углу малой гостевой гостиной особняка российского посольства в Токио. Сёстры Мияги уже благополучно досматривали первые серии своих снов, с удобством расположившись в распечатанных для них спальнях. А спасители коротали время, изучая внутренности бара и молча дегустируя различные напитки. Даже не чокались, но пили вместе.

— Вот я ему ведь от чистого сердца… С них бы ни волоска бы не упало, зуб даю! Да что там зуб, голову свою поставил бы, не задумываясь. Что вы за народ-то такой? Как он сказал? «…не желает принимать дальнейшего участия в жизни этого человека?» За что, блять, объясни мне пожалуйста?! — Алекс пространно жаловался, причём делал это тоном разочарованного в жизни и вусмерть пьяного интеллигента, не позабыв вовремя потрясти руками и возопить, обратив лицо к потолку. Широкая русская душа требовала энтропии окружающего мира, настойчиво нашептывая и предлагая куда-нибудь пойти и что-нибудь разнести на мелкие части. Желательно сразу в мелкую пыль.

Потому что раненого противника пришлось бы долго и изобретательно пинать.

— Молодой господин Хаттори поступил неожиданно мудро. — неожиданно проговорил старый самурай и наставник Кеншина, воздавая должное крепкому и ароматному коньячному букету, — Настоящий друг в такой ситуации точно знает, что ему должно продолжать делать. Если только он уверен, что не причинит тем самым никакого вреда.

— Ты серьёзно? — неверяще хихикнул Алекс и встал, с трудом опираясь на барную стойку, — А где логика?

— Завтра я вас покину. Девушки останутся на полном вашем попечении. Возвратите их к родителю, обеспокоенному пропажей дочерей. Их отец места себе не находит, хотя я с ним уже успел поговорить и обо всём предупредил.

— Всё равно не понимаю… — тряхнув рыжими кудрями, парень покачнулся и решительно потянулся за смартфоном, мирно лежащем на барной стойке, — Надо позвонить отцу. Может он мне объяснит в чём тут сложности…