Право жить (сборник)

Северцев потрогал рукой скафандры в боксе, предназначенные для выхода, похожие на космические, полюбовался дверью вакуум-ядерного бура в носу «Грызуна», – доступ в отсек бура был категорически запрещён, – и сомнения его потихоньку уступили место чувству восхищения. Подземоход существовал реально, он жил, дышал, следил за гостями и ждал команды начать движение. Мечта фантастов прошлого была воплощена в металле.

Вернулись в довольно тесную рубку управления, где располагался футуристического вида пульт, двухметровое вогнутое зеркало локатора овальной формы, напоминающее стеклянный колодец, уходящий в бесконечность, и три кресла со сложной системой амортизации.

– Здесь будут сидеть командир, пилот и оператор систем безопасности, – сказал Сурков.

– А мы где? – поинтересовался Северцев.

– Мы будем жить в исследовательском отсеке, рядом с камерой десанта.

– Там же тесно, как… в душевой!

Вадим хмыкнул.

– А ты привык к роскошным апартаментам?

– Да нет, это я к слову… Кстати, полигон и ангар не охраняются? Я что-то не заметил.

– Ещё как охраняются! – ухмыльнулся Вадим. – Везде камеры слежения понатыканы, датчики, системы опознавания. А что к нам никто не подходит и документы не проверяет, так это потому, что наши физиономии введены в компьютер опознавания, и охрана нас не трогает. Мы допущены к объекту. Вопросы по существу есть?

Северцев почесал затылок.

– Нет… хотя до сих пор не верится, что это все не сон.

– Стартуем – поверится, – рассмеялся геолог.

4

Старт «Грызуна» снимали телекамеры в ангаре и передавали экипажу, так что Северцеву удалось не только почувствовать его внутри подземохода, но и посмотреть со стороны. Правда, ничего особо впечатляющего он не увидел. Всё же подземоход стартовал не вверх, а вниз, и его ракетный двигатель включился лишь в тот момент, когда он погрузился в пол ангара и опустился под землю на глубину в полсотни метров.

Вакуумный бур работал практически бесшумно, поэтому внутри подземохода тоже было тихо. Те же, кто наблюдал за стартом издали, могли слышать лишь свистящий шорох и редкие скрипы, постепенно стихающие по мере удаления огромной машины. Вскоре передача с поверхности земли прекратилась, экраны в отсеках переключились на передачу изображения от локатора и боковых телекамер – через компьютер, синтезирующий видеокартинку таким образом, чтобы экипажу были видны все трещинки и пустоты в породах, а также сами породы, да ещё в объеме, и Северцев, затаив дыхание, сосредоточился на экране локатора и на своей аппаратуре, в которую входили фото– и кинокамеры, датчики подземных звуков, излучений и температур. Вопреки ожиданию, температура по мере погружения «Грызуна» в недра Земли росла медленно, и на глубине ста метров она составляла всего двадцать шесть градусов по Цельсию.

– Интересно, мы туда же вернёмся, откуда стартовали? – вспомнил он вопрос, который хотел задать ещё во время знакомства с подземоходом.

– Нет, развалим к чёрту ангар, – ответил Вадим, занятый работой со своим научным хозяйством; в отсеке их было всего двое. – «Грызун» возвращается на полигон, поближе к ангару, а потом его доставляют на базу на специальной платформе.

– Здорово! – сказал Северцев, не вдумываясь в ответ геолога. Эмоции перехлёстывали через край, нервная система «дымилась», о таком путешествии он и не мечтал, и в голове мысли не задерживались.

На протяжении часа картина в зеркале локатора и на боковых экранчиках не менялась.

Подземоход опускался строго по вертикали сквозь верхние слои почвы, наносные породы, слои песка и глины, и экраны показывали проплывающие мимо тёмно-коричневые трещиноватые стены с рисунком пересекающихся прослоек, более тёмных или более светлых. Потом пошли твёрдые породы, граниты и гнейсы, и рисунок изменился, запестрел вкраплениями разного цвета, складывающимися в удивительные «мозаичные панно» и «пейзажи».

Изредка подземная «ракета» вздрагивала, как бы проваливалась и тут же замирала на месте, преодолевая более рыхлые породы, и вестибулярный аппарат Северцева начинал бастовать. Но вертикальная вибрация длилась недолго, и он тут же забывал о своих ощущениях, продолжая вглядываться в экраны отсека.

На глубине около двухсот метров подземоход отклонился от вертикали на тридцать градусов и остановился. Кресла в отсеке автоматически подстроились под это отклонение, и следить за экранами стало неудобно.

– Надень шлем, – посоветовал Сурков, натягивая на голову специальное устройство для прямого наблюдения: сигналы с телекамер подавались прямо на окуляры шлема, и операторы могли работать с аппаратурой, не приспосабливаясь к положению кресел.