Право Зверя

- Актеры в зале? - спросила я Криса.

- Не похоже, мне кажется, она зритель.

Присмотревшись, я тоже в этом уверилась. Девушка смущалась, но шла гордо и радостно. Играющие персонажи легко и ненавязчиво стали обращаться к ней как к подруге главной героини. И девушка даже начала сама произносить фразы, реагируя на ход пьесы, чаще все не в тему и слишком манерно, но восполняя энтузиазмом незнание роли и отсутствие актерского таланта.

Самое удивительное, что уже через пару минут она самозабвенно целовалась с кем-то из друзей «аристократа». Действие все больше захватывало зал, все переживали из-за каверз отца и жениха, ахали во время любовных сцен. А сцены разворачивались все горячее, в некоторых местах я начала стыдливо отворачиваться, так как происходящее показалось мне чрезмерно интимным для открытого показа.

Потом обратила внимание, что зрители в зале также не чураются некоторых вольностей. На нашем ряду уже активно целовались несколько пар.

Оглядываясь, мы с Крисом вдруг увидели Родди, заглянувшего в зал и напряженно всматривающегося в темноту. Не заметив нас, он втянул голову и закрыл дверь из холла. Крис, было поднявший руку, чтобы махнуть другу, опустил ее и, кивнув мне: «Я за ним. Скоро приду», поднялся с места, а затем поспешил в холл, ловить уходящего Родди.

Еле слышная музыка в начале играла все явственней. А тяжелая аура страсти становилась все насыщенней, как будто ее усиливали эмоции сидящих в зале людей. Я чувствовала себя неуютно, губы пересохли. Быстрее бы возвращался Крис.

Из зрителей выдергивали все больше девушек, а затем и молодых людей.

Они становились массовкой сцены и вскоре уже свободно расхаживали под ярким светом в полураздетом виде. И тут на сцену для роли сына начальника порта вытянули... Джейкоба Ирбиса, заместителя Итана. Которого тут же взяла в оборот одна из подружек невесты.

Она его крутила, обнимала, потом прижала к заднику сцены и вдруг неожиданно толкнула за занавески.

Вот только что был на сцене, а уже нет.

Я завертела головой, сжала руки в кулаки в полной растерянности. На моих глазах утянули предполагаемую жертву. Виски сдавило от волнения, все тяжелее становилось дышать. Где-то здесь вполне мог быть мистер Фитстоун, вдруг мне не показалось и он здесь. Тогда весьма вероятно, что сейчас Ирбиса увели не просто так. Если я буду медлить, мы можем больше не увидеть второго приора следаков...

И что я сижу и трушу?

Возможно, другая девушка так и просидела бы тихо, ожидая мужчину-защитника, но вот что я совершенно не умела, так это оставаться равнодушным наблюдателем, когда кто-то нуждался в помощи.

Поэтому, когда ко мне подошел один из актеров и подал руку, я в ответ протянула свою. В случае чего я буду громко кричать или превращаться. Друзья рядом. Медлить нельзя, нужно было действовать. И я рискнула. И пошла на сцену.

Вампиры работали на грани фола.

С одной стороны, они использовали только естественную ауру без влияния и силового воздействия, то есть все эмоции зала рождались самими людьми во время просмотра спектакля.

Но вампиров было так много, что эти эмоции усилились многократно, зрители буквально источали желание. По букве закона нарушений не было, да и в театр приходили по собственному желанию, понимая на что идут. Но, дыша концентрированной аурой страсти, я понимала, как легко тут потерять голову, как близко к потере людьми контроля над ситуацией.

Вампир, который меня привел, подхватил за талию и начал странный танец. Вокруг кружились пары. Рыбачка произносила обвинительный монолог, сообщая отцу, что скорее умрет, чем бросит возлюбленного. И мотала ногой вперед-назад над деревянным бортом муляжа лодки, изображая готовность расстаться с жизнью, бросившись в пучину вод. А мы, участники этой фантасмагории, танцевали сумасшедший водоворот на заднем плане.

Мой партнер практически дышал мне в шею, но почему-то с каждой секундой становилось все легче выдерживать давление собранных воедино аур. Я была возбуждена, но голова полностью очистилась от дурмана, и вампир удивленно поднял голову, осознав, что питание моими чувствами идет необъяснимо медленно.

Меня так и тянуло показать ему язык, но, понимая, что надо играть, я наоборот, закатила глаза и насколько могла изобразила переполненность томлением. Дескать, млею и трепещу, о желанный красавец.

Блондинчик приободрился, решив, что эмоции просто развеиваются в потоке конкуренции, и потащил меня к шторам.

Как только мы оказались за кулисами, он прижал меня к какому-то ящику с декорациями и попытался поцеловать.

- Ой, как вы смеете? - взвизгнула я. - Подлец! Нахал!

И с огромным удовольствием двинула блондинчика коленом в то место, где нахальства сконцентрировалась особенно много. С изумленным хеканьем "желанный" согнулся вдвое. Согласно урокам отчима стоило бы приложить той же коленкой в практически подставленный подбородок. Но тогда образ оскорбленной невинности несколько бы потускнел.