Правое полушарие

Выслушав Лебединова, Боков сделал верные выводы из его путаного, смазанного гипнозом рассказа. Он понял, что у тюремщика достаточно средств принудить строптивца к отправлению долга. Боков, мужчина дородной комплекции и до сих пор не до конца утративший конституционную солидность, хотя и осунулся, решил исключить возможность совокупления в принципе. Ночью, когда узники забылись разорванными, серыми в яблоках снами, он умышленно уподобился библейскому Онану, излился в оцинкованное ведро, служившее парашей. Бокова передернуло, когда он подумал о миллионах нерожденных детей, смешавшихся с экскрементами.

На следующий день, когда его повели на производство, Боков искренне покаялся в давнишнем, по его словам, половом бессилии - недуге, на который тщетно ссылался обманутый Лебединов.

Явился доктор с открытками и кольцом, однако не преуспел.

Санитары глядели на Бокова с жалостливой гадливостью.

История повторилась, потом еще раз и еще.

Боков готовился к отправке с этапом, уже уверенный в своей победе, но никуда не поехал. Его выдернули из камеры с утра пораньше и отвели не в палаты, а в незнакомый покамест кабинет, обставленный весьма аскетически. Боков старался сохранять достоинство, приправленное презрением, но невольно оглядывался по сторонам, и у него сжималось сердце. В кабинете его ждали два человека, оба в военной форме; один сидел, скрестив под столом ноги; другой почтительно замер рядом и, губы поджав, рассматривал Бокова.

– Садитесь, - человек за столом указал на табурет. Квадратные усики военного вспушились.

Боков осторожно сел.

– Моя фамилия Ягода, - назвался собеседник. - Заместитель председателя ОГПУ, нахожусь здесь с плановой инспекцией.

Непонятно было, зачем он отчитывается.

Боков кашлянул, не зная, что ответить. Представиться? Это будет глупостью, шутовством.

– Как вас содержат? - заботливо осведомился Ягода, встал и прошелся, чуть выпятив грудь. Сапоги вкрадчиво поскрипывали. - Жалобы? Просьбы?

Тот решил ответить только на последний вопрос, игнорируя остальные. Было ясно, что зампредседателя издевается.

– Никаких просьб у меня нет, - холодно сказал Боков.

Ягода кивнул, как будто не ждал иного. Он продолжил допытываться:

– Как вам спится?

Боков пожал округлыми плечами.

– Как всем.

– Ну, в этом мы с вами, пожалуй, расходимся. Соседи по камере пишут другое, - Ягода взял со стола измятый лист бумаги и помахал им перед Боковым. - Судя по этому сообщению, вам досаждают эротические сны.

"Кто-то донес, - сообразил бывший педагог. - Кто же, зачем?…"

Ягода, имевший некоторое представление о Пятикнижии Моисея, завел разговор, никак не вязавшийся с его положением и даже опасный своей откровенной реакционностью.

– Вы человек образованный, старого воспитания. Вы помните как обошелся Бог Саваоф с небезызвестным Онаном?

Страх, который Боков старательно сдерживал, прорвался в виде заискивающего желания пошутить:

– Похоже, что я уже поплатился заранее. Я, видите ли… я…

– Что - вы? - участливо улыбнулся Ягода.

Он повернулся к военному, до сей поры ничем не вмешивавшегося в события, и кивнул. Боков не успел моргнуть глазом, как тот очутился у него за спиной, сорвал с табурета и стиснул ему локти. Благодушие слетело с лица Ягоды. Высокий чекист приехал в Сухум сразу, едва ему доложили о террористической выходке мятежного попа. Он быстро подошел к двери, распахнул ее, выглянул в коридор и позвал еще людей; они вошли.

– Сначала руку, - приказал зампредседателя. - Пусть узнает, сволочь, чего ему ждать.

Боков закричал, когда его руку придавили к дверному косяку. Ягода вышел в коридор и лично захлопнул дверь; повторный крик, дольше первого, слился с хрустом костей. Спасительная, отчаянная мысль сверкнула в сознании Бокова:

– Вы не понимаете, - простонал он; его на какое-то время выпустили, Боков теперь стоял на коленях и тряс покалеченной кистью. - У меня сифилис… Я боялся ее заразить.

Унижение, связанное с коленопреклоненной позой, многократно приумножалось позорным признанием. Боков был совершенно здоров, и тем отвратительнее казалось ему покаянное объяснение.

– Вот как? - Ягода озабоченно провел рукой по залысинам. - Разве вас не осмотрели перед спариванием?

Он снова кивнул. Вспомогательный чин поднял Бокова с пола и усадил обратно на табурет. Вышла временная, но - передышка. Боков придумал, как ему выкрутиться.

– Был сифилис, - уточнил он. - Явных проявлений уже нет… но я лечился самостоятельно, боялся огласки. Я не могу гарантировать полного выздоровления.

– Понимаю, - сочувствие, зазвучавшее в интонациях Ягоды, было весьма убедительным. - Почему же вы не сказали сразу? Венеризм - постыдное наследие капитала, и мы с ним боремся. Я сегодня же распоряжусь принять меры…

Ягода не обманул. Меры были приняты немедленно.