Правофланговые Комсомола

Бригада эта считалась одной из худших, разболтанных, и даже вставал вопрос о ее расформировании. Сказали, если я согласен пойти туда вместо Верзихина и наладить дело, то тогда еще можно попробовать сохранить бригаду.

Я согласился не сразу: у меня не было уверенности, что я могу справиться с бригадирством, да еще в такой бригаде.

Но я знал, что ребята в бригаде Верзихина сплошь демобилизованные парни из флота и армии, и мне было странно слышать, что с такими ребятами нельзя по-настоящему работать. После некоторых колебаний я согласился.

Как сейчас помню день 20 ноября 1958 года: мы прочитали тогда передовую статью в «Комсомольской правде» о бригаде коммунистического труда на станции Москва-Сортировочная.

К этому времени наша бригада уже сложилась в крепкий коллектив. Мы собрались в красном уголке котлована и вместе стали обсуждать эту статью. Ребята говорили взахлеб, наперебой. Ни до этого, ни потом у нас не было таких бестолковых, но радостных собраний.

Мы уже начинали познавать свои силы: бригада в июле 1958 года завоевала первое место в котловане и получила переходящий вымпел комитета комсомола строительства. В общем, все обсудив, мы решили бороться за звание бригады коммунистического труда.

С этого дня началась наша новая жизнь. У нас подобрались действительно замечательные ребята — один лучше другого. В самом деле, кто из них лучше — Саша Иммамиев? Володя Казмирчук? Василий Назаренко? Толя Кравцов? Или Лаврентьев Леня?

Многие из них стали моими особенно близкими друзьями, например Толя, Саша и Володя. Между собой ребята тоже дружили как-то по-особенному хорошо. Неразлучная троица вместе служила в танковой части, а Толя с Сашей даже в одном экипаже; вместе демобилизовались и приехали на работу в Братск. Пошли в одну бригаду, живут в одной комнате, деньги общие, и, если говорить о настоящей, крепкой, мужской дружбе, то, по-моему, лучший тому пример трудно было бы найти.

Стали мы все учиться. Это легко сказать, что вся бригада учится, но как этого трудно было добиться!

Мне и самому ох как нелегко совмещать и свое бригадирство, и сменную работу, которую я выполняю наряду со всеми ребятами, и занятия на вечерних курсах подготовки в техникум, и партийную и другую общественную работу. А ведь надо и почитать книги, газеты, послушать радио, сходить в кино, написать письма друзьям домой в Каен…

Как подумаешь обо всем этом, то кажется, дня никак не хватит. Но служба на флоте научила меня ценить время

8 марта нашу бригаду перевели на новый вид работы. Мы приступили к подготовке опалубки и бетонированию блоков. Бригада стала комплексной. За несколько дней ее сильно «разбавили» новичками. Вместо двадцати трех человек у нас теперь стало девяносто семь, а может, и еще прибудут.

В каждом звене по тридцать — тридцать пять человек. Звено стало больше прежней нашей бригады, работаем в три смены. Мне иногда приходится быть в котловане и день и ночь. Трудностей хоть отбавляй: профиль работы новый, люди новые. Большинство, как всегда, старательные, честные, но есть и разболтанные, несерьезные.

Занятия мои на курсах подготовки в техникум пошли хуже: стал часто опаздывать, а то и пропускать, и являться, не подготовив уроки. Стыдно признаваться, но это так. А нужно еще осваивать новые специальности — плотника, бетонщика, арматурщика. Боюсь, что бригада в сто человек мне не по плечу.

Хорошо еще, что помогают звеньевые. Единственная надежда, что скоро все утрясется и не новички нас «разбавят», а мы их сцементируем.

Но ведь бригадир может быть спокоен лишь тогда, когда каждый из ста человек станет ему так же известен, понятен, как каждый из двадцати трех. Вот потому-то так тревожно у меня на душе.

Мы по-прежнему единственная бригада коммунистического труда на стройке, но бригад, достойных этого звания, уже много».

…В обеденный перерыв в столовой самообслуживания котлована вдруг по радио местный «котлованный Левитан» стал повторять имя Гайнулина. Его срочно вызывали в управление строительства основных сооружений. И там Борису сообщили, что получена телеграмма из родного поселка Каена, что за шестьсот километров от Братска — по местным сибирским понятиям не так уж и далеко, — куда срочно вызывали Бориса Гайнулина на похороны отца…

Вот какое горе свалилось на плечи всегда жизнерадостного и неунывающего бригадира Гайнулина. Отец, еще совсем молодой — всего 46 лет, ехал к сыну в Братск на грузовой машине, груженной ящиками. Он собирался перебраться на стройку и перевезти туда семью — жену и четырех дочек. Но случилось непредвиденное: на ухабе машину тряхнуло, Николай Касеевич упал на дорогу, а шофер дал задний ход и задавил его.

Это случилось 7 апреля 1959 года. А ровно через месяц, после возвращения из Каена, 7 мая — случилось несчастье с самим Борисом Гайнулиным.

Несчастье, которое на многие годы определило и заставило перестроить всю жизнь этого парня.

А случилось все необыкновенно просто, буднично и, как всегда в таких случаях, неотвратимо.

Вот некоторые выдержки из дневника Бориса Гай-нулина.