Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста

— Тимченко в изложении своей версии перепутала массу деталей. Например, она утверждала, что Натали звонила в милицию, хотя звонил подсудимый. Она утверждала, что «Я пошла приглашать вторую понятую, тут раздался звонок. Истица с понятой вошли». Реально (из прочих показаний) мы знаем, что она перед этим спускалась и привела с собой понятую Сорокину. Истица же позвонила одна, и в то время когда ей приказала Тимченко, когда спускалась за Сорокиной. И это подтвердили и Сорокина и Лариса (истица). Тимченко утверждала: «Натали сзади налетела на потерпевшую, ударила кулаками по голове», но ни один из свидетелей не подтвердил этого. Она утверждала, чтобы придать значимость своим показаниям, что «Подскочила Вайнер и мы помогли ей подняться». Однако, сама Вайнер, поясняла в суде, что не поднималась на лестничную площадку перед дверью нашей квартиры, да и Лариса это тоже отрицает.

— Несколько раз Тимченко обвиняет подсудимых в «неадекватном поведении», хотя судя по ее описанию, так можно сказать как раз о Ларисе. Действительно, со слов Тимченко: «Я ей предложила отцепиться, она ничего не слышала. Она в это время низко держалась за полы халата обвиняемого. Ее невозможно было оторвать от него.

Мы ее оторвать не могли. Она даже не пикнула, вела себя как мазохист. Ничего не помнила». Так кто же после этого вел себя неадекватно? Кому дознание назначило психолого-психиатрическую экспертизу? И если она ничего не помнила, то как она навспоминала столько деталей для обвинения подсудимых по ст.112 части 2?!

— Показания Тимченко серьезно расходятся и с показаниями других свидетелей (Конюховой и Сорокиной), присутствующих на данном исполнительном производстве, расходятся и с показаниями Ларисы, не говоря уже о расхождении с показаниями подсудимых.

— Тимченко утверждает, что «Никаких жалоб и разговоров о здоровье не было» ни сразу после событий, ни в маршрутке. А Лариса утверждает, что жаловалась об этом непрерывно всю дорогу и всем своим подругам.

— Или, например, другие свидетели не подтвердили драку (удары, о которых говорила Тимченко), все они говорили, что ничего не видели либо максимум о толчках, а Тимченко говорит, что подсудимые несколько раз ударили потерпевшую и при этом действовали совместно. Однако это противоречит ее же показаниям, данным на предварительном следствии (зачитанным в суде) — см. п.3 данного раздела, где ни об ударах, ни о совместности речи нет.

— Более того, показания Тимченко, данные в суде, серьезно противоречат ее утверждениям, высказанным в начале и в конце. Например, она то говорит о множестве ударов, то утверждает, что «На лестничной площадке потерпевшая не падала. Ударов не получала». Она то утверждает, что подсудимый приподнял Ларису и стукнул ее о дверь, то утверждает, что он лежал «умирал» на кровати и ждал скорую. Не смотря на ее сарказм, полагаем, действительно больной человек не сможет поднять 60 кг. живого веса, да еще и «с когтями», чтобы ударить о дверь. Это не реально. Да и она тут же опровергает сама себя: «А когда подскочил обвиняемый я могла что-либо упустить. Это произошло очень быстро, за 3–4 минуты».

— На вопрос представителя потерпевшей: «Как потерпевшая оказалась на полу?», Тимченко ответила: «Я успела обежать ее и подхватить. Я только предполагаю, что обвиняемый ее толкнул, поскольку в этот момент отвлеклась. Сам момент падения я не видела.» Но тут же чуть позже вспомнила: «Лариса опускалась плавно, держась за халат обвиняемого», т. е. она опускалась на колени сознательно, препятствуя ее выводу из квартиры.

- Тимченко в конечном счете попросила считать более верными ее показания, данные на предварительном следствии.

Полагаем, навряд ли суд может доверять таким показаниям и такому свидетелю.

Защита перед этим неоднократно просила допросить специалиста Морозова, который трижды являлся в суд и суд трижды отклонял его допрос и отказался приобщать к материалам дела даже его письменное заключение. Оно и понятно: дело и так «шито белыми нитками», так что суд не мог допустить явных доказательств невиновности подсудимых. Поэтому суд вызывает своего эксперта из отдела судебной экспертизы. И при этом, приглашали экспертов, которые выполняли экспертизу № 2889Д, а в суд явилась их начальник отдела, и ничего, что она сама не делала эту экспертизу и следовательно не могла пояснить суду обстоятельства ее написания. Согласно протоколу она проходит как свидетель-специалист, правда свидетель чего так и осталось невыясненным.

Действительно: диагнозы «дисторсия» и «ушиб», как основывались на субъективных данных пациентки, так такими и остались. Время излечения как было ничем не обосновано, так и осталось и т. д.