Православие и грядущие судьбы России

«Сердце наше окаменело, — пишет мне один из простецов-читателей, душа стала как воск на морозе, а царь Давид говорит, что воск тает от лица огня. Так и душа наша нуждается в солнце, чтобы согреться и умягчиться. Но лучи солнца мало проникают сквозь житейской суеты... Вот наступает праздников праздник — Светлое Воскресение Христово; какая радость для христианина, какое торжество, как душа волнуется!.. Мне уже 60 лет от роду; значит, я встречаю сознательно этот праздник, по крайней мере, в 50-й раз, и все одно и то же, — та же радость, то же душевное волнение, как и 50 лет назад! С нетерпением ждешь удара в колокол к светлой заутрени, с трепетом сердечным идешь в Божий храм, а при пении радостного «Христос воскресе» — от умиления слезы текут... А потом что? Иду домой, христосуюсь с домочадцами, и все садимся за стол, уставленный яствами и питьями... со спокойной совестью! А там, где-то далеко от нас, слышится жалобный голос: «Мама! мне холодно!.. Мама! я есть хочу!» А эта несчастная мама в нетопленной хате крепко прижимает к себе своих малюток, как птица птенчиков, чтобы согреть их, и слышит она торжественный звон, и заливается для праздника горючими слезами... А детки опять свое: «Мама, я есть хочу, мне холодно!»... — «Да обождите, родные мои! Вот Бог пошлет»...

А мы с спокойной совестью разговляемся, мы не слышим этих горьких жалоб вдов и сироток, и мы смеем называть себя христианами!.. Св. Евангелие всегда пред нами; раскроем его и прочтем — вот что говорит Христос грешникам: «Алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и вы не приняли Меня; был наг, и не одели Меня, болен и в темнице, и не посетили Меня... Идите же от Меня, проклятые, во огнь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его!» (Мф. 25, 42, 43, 41)... О, как страшно! Так ли ты поступаешь, душа моя? Так ли, как велит Христос? О, как хотелось бы, хотя в этот великий торжественный праздник, обогреть и накормить этих несчастных сироток, согреть их теплым отеческим словом, — какую радость мы принесли бы этим вдовицам, этим сироткам, в этот великий и пресветлый день Христов!

А какая радость была бы для нас самих, для нашей души; мы сказали бы: «Слава Богу! Хотя раз в году мы исполнили завет Христа!»»

С удовольствием я делаю выписки из этого письма и радуюсь, что есть еще добрые христианские души, которые не совсем забыли заветы Христовы, что еще тоскуют сердцем по этим заветам. Далее в письме автор скорбит, что он одинок, что один он не в силах этого сделать — на это у него средств нет... Не скорби, добрая, православная душа! Не можешь ты сделать многого — сделай хотя немногое; не можешь согреть и напитать всех сироток, которых видишь — пригрей и накорми хоть одного из них, приласкай и добрым словом утешь остальных: это-то ты уж, конечно, можешь, а Бог, видя твое доброе произволение, пошлет тебе невидимо средства и на других сироток... Ведь не мы делаем добро, а Бог в нас и чрез нас творит его, — мы же только орудие Его жизнедеятельности на земле... Христос ищет среди людей, среди верных Его заветам души, таких, у коих сердце открыто для добра, и творит чрез них это добро, и делает их счастливцами, живыми членами Своего таинственного тела — Церкви Православной... Не знают этого счастья сыны мира, служащие богу века сего — мамоне; не знают еретики, высоко о себе думающие: это счастье доступно только смиренным душам, внимающим слову Христова: «Егда твориши милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя» (Мф. 5, 3). И когда же мирянину творить такое животворящее для души добро, как не в праздники Господни, как не в светлые дни Христова Воскресения? Ведь то, что мы делаем ближнему — мы делаем Самому Господу нашему, слышите; что Он говорит: «Аминь, глаголю вам: елика сотвористе единому братии Моих меньших — Мне сотвористе!» (Мф. 25, 40).