Православие и грядущие судьбы России

Смиренная добродетель православная (говорю «православная», а не просто христианская, ибо не всякое христианское исповедание так подчеркивает смирение, как это делает наша православная Церковь) не только сама себя укрывает, но и искренно сама себя «не знает», почитая самым естественным явлением в духовной жизни то, что она творит. Человек не может жить без дыхания: вот так же подвижник не может не исполнять заповедей Христовых, не понуждать себя к сему деланию, а следовательно: какая же в том заслуга пред Богом? За что хвалить себя? За то, что хоть с трудом, а все же дышишь? Да это — милость Божия, а не твоя заслуга. Но добро имеет свойство согревать не только подвижника, но и всех, кто около него: оно благоухает, и окружающие, имеющие, по выражению митрополита Филарета, очищенное чувство духовное или по крайней мере ищущие сего очищения, не могут сердцем не ощущать сего благоухания. И те, кому дорого это сокровище, кому Бог положит на сердце, иногда не только запоминают, поведают другим, но и письменно передают свои наблюдения на пользу читающим. Иногда эти заметки простых людей отличаются наивностью, но тем они дороже для верующих, дороже умно написанных мемуаров великих мира сего.

У меня в руках тетрадь одного простеца-инока родной моей обители, долго пожившего в пустыни Святого Параклита, подчиненной Троицкой Лавре, покинувшего эту пустынь за святое послушание. В назидание тех, кто не критикует современное монашество, а ищет в среде его того сокровища, которое в наше грешное, гордое время особенно дорого, делаю выписки из рукописи сего инока. Может быть, утилитарист нашего времени не найдет тут ни подвигов просвещения народа, ни особых выдающихся дел милосердия, но я верю, что мой читатель, любящий Церковь и верующий в нее целым сердцем, отдохнет душой и найдет утешительное подтверждение того, что не напрасно существуют наши обители, что в них еще веет дух подвижничества, завещанного преподобными от веков древних.

I. Послушник Стефан

17 февраля 1877 года в пустыни Святого Параклита скончался старичок, рясофорный послушник Стефан. Он всегда занимался молитвою Иисусовой и соблюдал строгое воздержание. По простоте своей не умел он скрывать своего молитвенного настроения, всегда вслух творил молитву Иисусову, даже и тогда, когда занимался рукоделием, так что на нем буквально исполнялось учение святых отцов: «Дело в руках, а молитва в устах». Послушание его было — делать грабли и топорища, и он настолько был усерден к своему делу, что после его смерти его изделий осталось в запасе на много лет. А худощав и легок он был настолько, что живший в то время на кухне послушник Сергий (ныне духовник пустыни, иеромонах Серапион), глубоко чтивший старца Стефана, бывало, возьмет его в охапку и принесет к себе в келлию, чтоб напоить чайком. И старец, не имевший своего самовара, бывал этому по-детски рад. Но и за чаем он не оставлял своего духовного делания и повторял: «Эх, брат! Мы вот чаек попиваем, а что нам будет на том свете-то?» Иногда и заплачет при таких размышлениях. Напоминая всем о втором пришествии Господа, он был общим любимцем всей братии. И скончался он яко един от древних: по напутствовании святыми Таинствами Церкви, с молитвой на устах затихло его дыхание и дух его возвратился к Богу, а тело предано земле около церкви обители!

II. Рясофорный послушник Георгий

1889 года июля 20 в пустыни Святого Параклита скончался старичок Георгий Родионов. В миру он занимался мелочной торговлей вразноску. В пустынь поступил уже под старость: но ревность ко спасению имел наравне с молодыми. В церкви он был свечником, а в трапезе старшим трапезником. Ко всем службам являлся за полчаса, несмотря на то что в то время утреня бывала в полночь. Все службы он выстаивал с благоговением, не позволяя себе садиться без времени. Неопустительно совершал он и келейное правило, свою «пятисотицу». В трапезе он готов был подбежать к каждому и спросить: не нужно ли чего подать? Чаю вовсе не пил; если иногда разрешал себе до обеда съесть ломтик хлеба с квасом, то потом каждому жаловался: «Вот я какой грешник, не дотерпел, не удержался, поел прежде времени». Так он чуток был к упрекам своей совести. От долгого стояния у него отекли ноги и открылись раны, из коих сочился гной. Наконец, однажды, во время акафиста преподобному Сергию, к удивлению всех, старец присел: тут все поняли, что приближается конец его жизни. С неделю пользовали его домашними средствами, потом пособоровали, причастили святых Христовых Тайн и отправили в больницу Лавры, где он и скончался. Погребен в родной ему пустыни Св. Параклита.

III. Юноша Петр