Православие и грядущие судьбы России

Газеты сообщают, что при С. Синоде образована еще одна комиссия для обсуждения вопроса о том: могут ли иудеи носить христианские имена? Давно назрел этот вопрос, и пора решить его раз навсегда и окончательно. Имя есть первая собственность, собственность неотъемлемая, которую человек получает здесь на земле и которую уносит с собою в загробный мир. Творец всемогущий, сотворив свет, нарек его днем, тьму — ночью, все звезды называет Он именами их... Имя есть символ власти над тем, кому оно дается. На всем пространстве Ветхого Завета, от первозданного Адама и Евы до праведных родителей Предтечи Господня, право давать имена принадлежало родителям. На имя смотрели как на нечто священное, с уважением. Имя не есть №, под которым разумеется тот или другой экземпляр, та или другая особь: имя может принадлежать только человеку, как разумнонравственному существу. Этот взгляд на значение имени можно усматривать еще в Ветхом Завете; в Новом Завете у христиан, особенно в Православной Церкви, оно получило еще большее значение. Вошло в священный обычай при крещении давать младенцам и взрослым имена святых, Богом прославленных. Угодник Божий, имя коего я ношу, есть мой небесный восприемник или от купели крещения, или от св. Евангелия при моем монашеском пострижении. Это — мой благодатный покровитель, мой заступник и молитвенник пред Богом, мой наставник в моем земном странствовании, мой второй ангел-хранитель. Вот почему для нас, православных христиан, особенно дороги те имена, которые мы носим. Это — священные символы нашего духовного родства с небесною Церковью, нашего постоянного с нею общения. Пусть иудеи носят имена ветхозаветных праведников: к сожалению, мы едва ли вправе запретить им это, хотя очень бы желали, — ввиду того, что и многие из нас носят сии имена, — чтобы иудеи и произносили эти имена не по-нашему, а по-своему — чтобы Моисеи именовались Мойшами, Израили — Срулями; но допускать, чтоб они носили имена святых Божиих, во Христе прославленных, было бы кощунством и святотатством с точки зрения Церкви Православной. Приятно ли и простому человеку смертному, например хоть бы тому, кто возбудил вопрос о праве иудеев именоваться христианскими именами, приятно ли ему, если иудей, не испросив предварительно его разрешения, возьмет себе его имя и родовую его фамилию и будет величать себя ими? Приятно ли ему будет, когда все, что сей иудей сделает, будет, по недоразумению, ложиться тенью на него или его семью? Затем: если признать это право за иудеями, то по какому праву мы будем отнимать его у магометан, как известно, также носящих не мало библейских имен? А там, во имя свободы совести, свободы веротерпимости и других свобод, найдем ли мы основание отрицать это право и для язычников-буддистов, огнепоклонников и др. нехристиан? Ведь еще вопрос: кто более враждебно относится к св. вере нашей, иудей ли, или язычник и магометанин? Прочтите Шулхан-арух, эту, так сказать, эссенцию, иудейской ненависти к христианам, и вы поймете, как глубокооскорбительно было бы для православной веры, для угодников Божиих, для Самого Господа нашего Иисуса Христа такое попустительство. «Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже», — говорит Царь пророк Давид. Не тем паче ли мы должны ревновать о чести, святых Божиих? Представьте себе, что какой-нибудь иудей, заклятый враг Христа и нашей веры святой, назовет себя именем святителя Христова Николая только ради того, что так ему будет удобнее, так сказать, замешаться в толпе православных людей, чтоб удобнее их обманывать: ужели не оскорбим мы позволением носить сие имя нашего великого заступника и святителя — чудотворца? Ужели не будет даже для нас самих оскорбительным, если иудей, в своем обществе издевающийся над нашими подвижниками, будет — без сомнения только у нас на глазах — носить имя преподобного Сергия? Я не говорю уже о тех иудеях, которые возбуждают против себя массы народные своею бессовестною эксплуатацией: даже те, которые стараются показать, что они — «честные евреи», даже и они — по какому праву будут величать себя нашими православными именами, столь для нас священными, а для них, в сущности, ненавистными? И для чего все это нужно? Нет ни малейшего сомнения, что иудеи, почти две тысячи лет не имевшие в том нужды, теперь хлопочут о том, чтобы получить законное право на то, чем иногда пользовались незаконно — для того только, чтобы, прикрываясь христианскими именами, постоянно обманывать нас, укрывать от нас свою настоящую личину. Им это нужно, иногда очень нужно. Недаром они, некрещеные, имеют в своих домах иконы православные, в своих лавках на базарах теплят лампады, даже в праздники ходят в храмы православные, благо в этом отношении царит едва ли позволительная с точки зрения церковных правил терпимость, мало того: по местам принимают к себе наше духовенство: скажите ради Бога — что это, как не личина, обман, отвод глаз для простых верующих душ? Ужели еще надо узаконивать и имена, ими похищаемые у нашей Церкви? Нет, Церковь должна крепко отстаивать святыню имен святых Божиих от такого святотатства. Еще шаг, и их синагоги будут, тоже для отвода глаз наших сентиментальных бюрократов, называться синагогами князя Владимира, Александра Невского, Николая-чудотворца, Георгия Победоносца... Уже и теперь иудеям дано слишком много свободы в отношении, например, фамилий: крестится ли, не крестится ли иудей — он именует себя любою фамилией, и вот вы слышите самую русскую фамилию, вы думаете, что имеете дело с русским человеком, а он — некрещеный иудей! Мне самому приходилось обманываться таким образом: какой-нибудь Николай Григорьевич Яковлев, подавший заявление о желании взять в аренду дом или лавку, оказывался у нотариуса Натаном Гиршевичем Янкелем, и приходилось уступать его мольбам, ибо он уже внес пошлину, акт записан и оставалось только его подписать... Это ли желательно узаконить?