Православие и ислам

В спорах мусульмане утверждают, что, будто бы, в Коране всё равно нет противоречий, они лишь представляются неокрепшим умам. И что если ты узрел противоречие, то не сомневайся и будь уверен, что оно только мерещится.

Но такое объяснение, во-первых, не соответствует тому, что заявлено в Коране, а во-вторых, совсем не помогает мусульманам.

Почему не помогает? А потому, что христиане точно также могут сказать про Библию: “в ней тоже нет противоречий, а если вам, дорогие мусульмане, они там видятся, то можем посоветовать “размыслить” над ней ещё раз, почему бы нет?” Если такое понимание защищает Коран, то тем паче — Библию.

А почему не соответствует Корану? Потому что там буквально говорится не о наличии (или отсутствии) в Коране противоречий, а о том, что, размыслив, мы какие-то противоречия найдём.

Великое число людей размышляло о Коране и — находило там противоречия. Среди этих людей были прп. Иоанн Дамаскин, прп. Максим Грек и другие православные святые, бывшие не только людьми высокой праведности, но и высочайшей учёности.

Предположим, что и в наше время человек, читающий Коран, может заметить подобное. Вот, в книге Исход (24:7) написано, что на горе Синай израильтяне пообещали Моисею: Все, что сказал Господь, сделаем, и будем послушны, но в Коране говорится, что когда их призвали повиноваться закону Божию на горе, они ответили: “Мы слышали, но не повинуемся” (Коран 2:93). А в другом месте: “из иудеев некоторые искажают слова [Писания] на их местах и говорят: "Мы слышали, но не повинуемся”… (Коран 4:46). Что же за абсурд? В первом месте книги одни и те же слова выдаются за слово Аллаха, а во втором — за человеческие искажения?

И для всякого человека, который находит такие противоречия в Коране, это не просто повод, а обязанность отвергнуть Коран. И на возражения, что найденное им — это лишь кажущееся противоречие, он, поразмыслив, может указать, что Коран не говорит о подлинности противоречия, а исключительно о факте его обнаружения: “если Коран не от Аллаха — найдёте противоречия”. Вот, найдено противоречие. Значит — Коран не от Аллаха.

Второй критерий, о котором отчасти уже говорилось выше — это постулируемая неподражаемость Корана. В качестве доказательства божественного происхождения этой книги её автор предлагает сомневающимся попробовать создать хотя бы одну суру, подобную суре Корана и утверждает, что даже все люди вместе не смогут этого сделать (2.21–22).

Но и этот критерий совершенно неочевиден и неудовлетворителен. Частично мы уже показали в главе о Мухаммеде, теперь же можно показать это ещё и с другой стороны. Дело в том, что не ясно, кто должен быть арбитром, определяющим: удалось ли создать суру, равную коранической, или нет?

Вот, например, как мы помним, современник Мухаммеда поэт ан-Надр ибн аль-Харис считал, что его стихи лучше сур Корана, и был за это убит, когда попал в плен к “пророку”. Но, что интересно, и более поздние арабские поэты, жившие уже в мусульманскую эпоху, были весьма скептически настроены к художественным качествам Корана: "известный поэт Башшара ибн Бурд (ум. 783 г.), на многолюдном собрании в Басре, выслушав стихотворения современных ему поэтов, сказал о некоторых из них: "Эти стихи лучше любой суры Корана". А его младший современник поэт Абу ал-Атахия (ум. 825) считал, что некоторые из его собственных стихотворений по своим качествам намного выше коранических сур"[90]. Ар-Раванди (ум. 906) утверждал, что у проповедника Актама ибн ас-Сайфи можно найти куда более изящную прозу, чем в Коране. Тогда же известный поэт Абу ал-Ала Маарри позволяет себе сочинить рифмованную параллель к Корану, полностью в манере "святой книги", разделив её на суры и аяты[91].

Кроме того и светские учёные-арабисты утверждают, что Коран — отнюдь не вершина арабской словесности: “Среди мест, рассчитанных на действие поэтической формой, много неудачного. Рюккерт много стихов оставил без перевода, так как даже при искусной передаче нельзя было бы их спасти от упрёка в эстетическом несовершенстве”[92], “многие западные исследователи полагают, что стиль некоторых произведений арабской литературы, цитируемых в книге ал-Бакиллани “Иджаз ал-Куран”, намного лучшего качества, чем однообразный тон Корана”[93].

Наконец, христиане имеют в своём литературном наследии образцы прекрасной поэзии — стихи свт. Григория Богослова и прп. Феодора Студита на греческом, прп. Романа Сладкопевца на сирийском, свт. Самона Газского на арабском, — все они создали намного больше, чем десять сур Корана, и по количеству и по качеству.