Православная антропология (СИ)

Иным богословским основанием православной антропологии являются послания апостола Павла. Принято говорить об антропологии этого апостола как об особой антропологической школе. Святой апостол - не только проповедник Евангелия, но главным образом первый его экзегет. Его богословие сравнимо с евангельскими текстами по богословской значимости и имеет первостепенный статус Священного Писания как для христианства в целом, так и для антропологии в частности.

Гораздо в меньшей степени это относится к Соборным посланиям и к Откровению Иоанна Богослова. Но в целом весь Новый Завет понимается нами как непосредственно, так и через экзегезу святых отцов и учителей Церкви, среди которых особое место занимают святитель Иоанн Златоуст, Ориген, святитель Феофан Затворник, а также святитель Филарет Московский, святитель Ириней Лионский, преподобный Максим Исповедник и др. Действительно, есть немало мест Священного Писания, которые в буквальном понимании составляют большую трудность, неоднозначность. Такие трудности не могут быть преодолены вне церковного понимания. Именно Церковь владеет истинностью понимания Писания, как бы трудно ни было определить границы Церкви.

2.1.3. Экзегетика

Есть несколько важных положений, которые ограждают нас от своевольного понимания Священного Писания.

Буквальное понимание текстов должно опираться на историко-археологический и языковой анализ, имеющийся в библеистике. А символическое понимание должно опираться на догматическое богословие Церкви. Анализ понятийной терминологии Священного Писания не может быть только количественным, но обязательно должен иметь церковную систему приоритетов, что и принадлежит Священному Преданию.

Важнейшая проблема в экзегетике Евангелия может быть сформулирована так: в какой степени человек может уподобиться Христу? Возможно ли это? В чем Христос - человек, а в чем - Господь? Ведь именно отсюда рождался труднейший вопрос о "двух волях во Христе". Если в Гефсиманском саду, в "молении о чаше" была борьба двух воль, тогда Христос - только человек, а если человеческая воля "поглощалась" [1], тогда во Христе - только Бог. Понимание "гефсиманского борения" как согласия двух воль, не как борьбы, а как соединения без поглощения должно опираться на тончайшее разделение в экзегезе божественного и человеческого в Христе. Каждый поступок Богочеловека, каждое Его слово должны быть поняты в двух перспективах - божественной и человеческой. Например, в Евангелии от Матфея:

Мф.8:2-3: И вот подошел прокаженный и, кланяясь Ему, сказал: Господи! если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы.

Здесь поражает простая обыденность чуда. Христос без усилия, без напряжения, как бы походя, совершает чудо исцеления. И это истинно. Ибо чудо совершается не усилиями человека, Иисуса из Назарета, но Богом Сыном, Которому "вся предана Отцом". А вот пример "гефсиманского борения":

Лк.22:44: И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю.

Здесь, напротив, мы видим человеческое борение. Мука, страдания, величайшее напряжение сил человеческих, хотя Его Божество не отступало от Него никогда.

Таким образом, к каждому тексту нам следует подходить с разумением, и это проблема экзегезы. Причем экзегезы не одного только "отца" или учителя, но всей Церкви. Нам интересны и буквальные толкования Златоуста, и глубоко символичные толкования преподобного Максима. Главная трудность в видении собственно антропологического учения как в самом Священном Писании, так и в толковании его Церковью. Ведь экзегеза часто была необходима в конкретном споре, в контраргументации против той или иной ереси, а мы ищем то, что имеет значение вечное.

2.2. Святоотеческое богословие

Богословское наследие православия столь велико, что при его внутренней духовной целостности нельзя говорить об однородности трудов святых отцов, об их непротиворечивости. Мы должны различать собственно догматическое богословское наследие, аскетическую письменность, мистический опыт. Причем в каждом случае требуется и своеобразная методология. Но есть общие проблемы: проблема метода, проблема терминов и понятий, проблема историчности учений.

2.2.1. Методы святоотеческого богословия