Православная церковь — враг просвещения

55. «Русская школа», кн. 9, 1908, стр. 19.

56. О. Г. Андрус. Очерки по истории народного образования в Бессарабии. Кишинёв. 1950, стр. 17, диссертация.

57. «Листовки московских большевиков 1905 г.» M., 1941, стр. 80.

58. П. С. Иващенко. Народная школа в Белоруссии, стр.91.

59. «Вперёд», № 16, 30 апреля 1905 г.

60. «Красный архив», № 5, 1940, стр. 170.

61. «Стенографический отчёт Государственной думы 3-го созыва», сессия II, ч. 1, стр. 42. Материалы для выступления Суркова были подготовлены В. Д. Бонч - Бруевичем. См. Избр. произв., т. 1. M., 1959, стр. 200 - 213.

62. «Стенографический отчёт Государственной думы 3 созыва» сессия II, ч. 3, стр. 716.

63. «Звезда», № 5, 13 января 1911 г.

64. «Звезда», № 17, 9 апреля 1911 г.

65. «Правда», № 41, 16 июня 1912 г.

66. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 122,

67. «За правду», № 45, 27 ноября 1913 г.

68. См. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 482.

Глава I I I. Проповедь религии и монархизма в средней школе

Закон божий как обязательный предмет, заключавший в себе, по мнению церковников, «главную и преимущественную цель образования», в 1811 г. был включён в учебный план средней школы; тогда же установили и преимущественное его положение перед другими предметами.

Задачи религиозного воспитания в средней школе были чётко сформулированы в инструкции министерства просвещения 1816 г. От преподавателей закона божьего требовалось «утвердить юные сердца в спасительных христианских добродетелях», внушая им, что в природе «все любезно, величественно, достойно глубочайшего благоволения»¹. Перед началом занятий учащиеся читали главы из истории нового завета, а по воскресным дням посещали церковь и заучивали наизусть евангельские тексты.

По уставу 1828 года, принятому после подавления восстания декабристов, из учебного плана гимназий были исключены естественные науки, но зато усилено преподавание древних языков, призванных своей безжизненностью увести учащихся от вопросов современности. Число недельных уроков по закону божьему было увеличено до 16. Помимо уроков по закону божьему широкое применение получили «христианские беседы» — изучались жития святых, «слова» церковных проповедников, псалмы и их переложения. Церковники усилили также контроль за преподаванием других предметов, чтобы «не укрывалось ничего, колеблющего или ослабляющего учение веры»². При преподавании физики и математики от учителей требовалось «отстранять… все суетные догадки о происхождении и превращении шара земного», чтобы у учащихся не возникло и мысли о возможных изменениях в самодержавном строе.

Обучение закону божьему рассматривалось как средство «сохранить юношество от заразы вольнодумства». Инструкция министерства от 27 мая 1833 г. требовала от законоучителей, чтобы они указывали ученикам на «прямые обязанности верноподданных», чтобы в «незрелом уме не поколебать веры в необходимость и пользу основных учреждений правительства»³.

Не доверяя священникам-законоучителям, правительство назначило специальных наблюдателей из высшего духовенства и предложило синоду подвергнуть законоучителей тщательной проверке: «твёрдо ли они убеждены в святости своего призвания». Зная, что духовенство по своему нравственному состоянию имело много недостатков, вызывавших нарекания населения, правительство потребовало от синода проверить также образ жизни и нравственность законоучителей.

Наступившая в России в связи с революцией 1848 г. реакция тяжело отразилась и на средней школе. Николай I заявил, что религия должна служить «единственной твёрдой основой всякого полезного знания». Преподавание закона божьего в средних учебных заведениях было признано неудовлетворительным. Обер-прокурор синода Протасов в 1850 г. сформулировал взгляды, которые с одобрения Николая I были положены в основу всей педагогической системы. Каждая наука, по словам Протасова, должна убеждать в необходимости божественного откровения, без чего прочное усвоение истин веры невозможно. При преподавании научных дисциплин недостаточно избегать порицания истинной веры. Необходимо излагать научные взгляды в защиту веры и этим «предохранять юношей от неверия, распространённого в Западной Европе». Протасов ратовал за подчинение науки вере, так как, говорил он, «без веры не может быть полного просвещения».

По новому уставу требовалось, чтобы в школе царил «добрый дух, покорность властям, преданность правительству»4. Программа по закону божьему была расширена. В неё включили изучение богослужения православной церкви, особенно праздничных и воскресных служб, как средства пропаганды церковной идеологии. От поступавших в гимназию экзаменаторы требовали знания молитв и начатков ветхо- и новозаветной истории.

Чтобы противодействовать классическому «языческому мировоззрению», в курс гимназии ввели чтение на греческом и латинском языках творений отцов церкви. Преподавание логики и психологии было поручено законоучителям, чем подчёркивалась связь этих предметов с «истинами откровения».