Православно-догматическое Богословие. Том I

д) наконец, любовь многих святых Отцов к философии: называя ее то путем ко Христу и приготовительным средством к уразумению Божественной мудро­сти,[65] то оплотом и ограждением истин Евангелия,[66] зна­менитые учители охотно занимались этой наукой и пользовались при раскрытии и защищении откровенного учения: одни из них преимущественно следовали философии эклектической,[67] другие предпочитали Платонову,[68] третьи — Аристотелеву, которая с пятого века начала уже усиливаться между христианскими уче­ными, и проникла в христианские школы.[69] Вследствие всех означенных причин ученый способ исследования христианских догматов появился весьма рано: его встречаем уже в сочинениях Иустина философа (†165), Афинагора (†180), Феофила антиохийского (†199), Иринея (†203) и Тертуллиана (†220); еще более — у знаменитых наставников и воспитанников александрийского училища: Климента Александрийского (†217), Оригена (†254), Григория Чудотворца (†270), Дионисия Александрийского (†265) и других. В четвертом веке метод этот делается общеупотребительным у писателей Церкви, особенно же у Афанасия и Василия Великих, Григория Богослова и Григория Нисского; в пятом достигает еще большей степени своего развития — у Феодорита, Ки­рилла Александрийского и более всех у Августина. Сущность этого метода состояла в том, что достоуважаемые пастыри Церкви, излагая или защищая какой либо догмат, старались точнее опре­делить его смысл, раскрывали его из Священного Писания и Священного Предания,[70] и для этого нередко указывали на пример апостольских церквей,[71] на священные песни, молитвы и обряды, издревле употреблявшиеся в Церкви,[72] или приводили ряд свидетельств из писаний предшествовавших учителей,[73] и заимствовали изречения из актов мученических;[74] вместе с тем позволяли себе умственные соображения о догмате, выводили следствия из откровенных истин, строили силлогизмы, вдавались даже, по временам, в диалектические тонкости, особенно в спорах с ере­тиками,[75] пользовались, где находили уместным, свидетель­ствами самих языческих писателей,[76] и вообще не пренебре­гали ничем, что только могла представить в пользу того или другого христианского учения земная мудрость.[77]

Начатки совокупного изложения догматов в некоторой си­стеме, хотя еще неполной и несовершенной и без строгого отделения этих истин, как предмета догматического Богословия, от всех других истин христианских, можно находить:

1) В сочинении Оригена о началах — περί άρχών.[78] Оно раз­делено на четыре книги, из которых в первой говорится о Боге Отце, Сыне Λόγος и Святом Духе, затем о высших духах, их свободе, падении и о различии духа от материи; во второй — о сотворении мира и человека и о вещах, в мире находящихся, о том, что один Бог и Ветхого и Нового Завета, о воплощении Слова, о действиях Духа Святого в Пророках и Апостолах, о душе, воскресении, наградах и наказаниях; в третьей — о свободной воле человека, об образе борьбы его с диаволом и другими враж­дебными силами, с показанием отношения всего этого к нрав­ственной цели мира и ко спасению; в четвертой — о последнем конце всего, о божественности Священного Писания и о том, как читать его и истолковывать. Этот опыт догматического Богословия, в котором, очевидно, недостает ни строгой последовательности между трактатами, ни полноты (нет, например, учения о благо­дати и таинствах), и вся почти последняя часть излагает пра­вила герменевтики, а не догматические истины, — для нас замечателен только тем, что он есть опыт в своем роде, по вре­мени первый. Но так как ученый автор изложил в нем более свои философические мысли о предметах веры, нежели истинно-христианское учение, и при раскрытии некоторых догматов уклонился даже от чистоты православия,[79] то в строгом смысле, опыт этот и не должен бы войти в историю православного догматического Богословия.