Православно-догматическое Богословие. Том I

Наконец, третий урок — касательно отношения нашего к самим себе. Веруя в Бога, единого по существу, будем заботиться, чтобы и в собственном существе восстановить первобытное един­ство, нарушенное в нас грехом. Ныне мы чувствуем раздвоение своего существа, разъединение наших сил, способностей, стремлений; ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но вместе с тем в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим. 7:22-23), так что в каждом из нас ныне не один, а два человека — внутренний и внешний, ду­ховный и плотский. Будем же заботиться о том, чтобы отложить нам, прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины (Ефес. 4:22-24), и чтобы таким образом нам вновь явиться так же еди­ными в существе своем, какими вышли мы из рук Творца.

А это единство уже, естественно, поведет нас и к другому единству, составляющему главнейшую цель нашего бытия — к нравственному единению с Существом высочайшим, нашим Первообразом, к которому стремимся мы по самому свойству при­роды: ибо вся жизнь нового человека будет посвящена Богу; а соединяющийся с Господом есть один дух с Господом, сказал святой Апостол (1 Кор. 6:17).

2. О существе Божием.

§16. Краткая история догмата , учение о нем Церкви и состав этого учения.

Вопрос о том, что такое Бог в существе (ουσία, φύσις, essentia, substantia, natura) своем, еще с первых веков христианства сделался предметом особенного внимания учителей Церкви, с одной стороны, как вопрос и сам по себе весьма важный и близкий к уму и сердцу каждого человека, а еще более потому, что вопросом этим много занимались тогда еретики, естественно вызывавшие против себя защитников православия.[207] Но в древние времена учители веры, опровергая заблуждение лжеучите­лей, утверждавших, якобы они знают вполне самую сущность Божию, старались раскрывать преимущественно ту мысль, что сущ­ность Божия для нас непостижима, что мы не только не знаем, но и не можем познать ее в настоящей жизни.[208] А потому нарочито и не заботились отыскивать какое-либо одно определен­ное понятие о Боге, которое бы можно было признать в точности соответствующим Его сущности, напротив, определяли Его и так и иначе, смотря по удобности, и пользуясь различными чер­тами, под какими только изображается Он в откровении: то говорили, что Бог по естеству есть чистый дух;[209] то называли Его сущностью творительной, произведшей все видимое и невиди­мое;[210] то видели в Нем верховное величие,[211] или совер­шеннейшее[212] и высочайшее благо,[213] или существо, всегда пребывающее.[214] И если иногда некоторые пытались указывать одно известное имя, как обозначающее самую сущность Божию,[215] то высказывали это только или в виде своего частного мнения,[216] или на основаны одного словопроизводства,[217] замечая вместе, что все вообще имена, приписываемые Богу и представляющаяся даже наиболее Ему приличными, не выражают вполне Его сущ­ности.[218] Словом, называя Бога по существу непостижимым и не именуемым, пастыри древней Церкви называли Его и неопределимым.[219]