Православное пастырское служение

Римский католицизм пошел путем противоположной крайности, путем совершенного подавления личного начала и исключения (в принципе по крайней мере), начала мирского, самого народа. Церковь в римском сознании концентрируется в иерархии. То церковное священство и избранничество народа, о котором говорили Ветхий и Новый Заветы и о котором еще не забывало первохристиаство, совершенно потускнело в сознании сановных прелатов Рима. Народ не участвует в выборе духовенства для себя. Древние избрания римского первосвященника при участии народа превратились в конклавы особого сословия кардиналов, неизвестных первенствующей Церкви. То же и в жизни приходов и в жизни епархий. Народ лишен участие в выборе себе пастырей. В этом не все плохо. Многих соблазнов избавлены католики, от которых страдают обладающие сознанием соборности православные христиане. Но есть и некоторое омертвение церковной жизни. Следует, впрочем, заметить, что римский чин хиротонии знает и одну подробность (нами забытую), а именно: возложение рук на посвящаемого не одним архиереем, но и другими пресвитерами. Рукополагает не один только архиерей, но и вся плирома Церкви.

Православие всегда стремилось идти средним путем и, избегая крайности одного облика западного христианства, не уклонялось в неумеренности другого. Православие издавна берегло принцип избрания священника и архиерея народом.

Как бы ни решали этот вопрос историки, новозаветники и канонисты, смогут ли они убедительно доказать изначальность этой именно выборной системы; выбирали ли всегда апостолы своих ставленников, посоветовавшись с "народом"; можно ли безусловно игнорировать слова Христа: "Не вы Меня избрали, но Я вас" (Ин. 15:16), что означает избрание не снизу, а именно: сверху; в духе ли Евангелия эта система избрания вообще, т.е. следует из некоторых фактов апостольской истории делать обобщающие выводы; так ли уж бесспорна польза и всегда ли обеспечена правильность избрания при содействии так наз. народа — хранителя благочестия, — все эти вопросы выходят из круга нашей науки. Но они не могут не отразиться на положении священника в его приходе и на его отношения к своим пасомым. Разумеется, что в этом третьем выходе сглаживаются крайности первых двух: пресвитерианского безначалия и латинского папизма. Но в этой практике не все бесспорно и не все безупречно. Участие народа в избрании своего пастыря само по себе не плохое начало, однако, не является гарантией правильности. Народ, воспитанный в строгих рамках церковности и верный канонам и традиции, сможет более или менее правильно пользоваться этим своим правом. Но при отсутствии этих данных, при либеральных тенденциях паствы к независимости, а главное, при слабом характере священника, он может легко оказаться "на поводу" у избравшего его "народа — хранителя благочестия."

Как бы то ни было, но принцип избрания народом или, точнее, участие народа в деле указания властям кандидата, который кажется народу более подходящим, был в той или иной мере распространен на Востоке. Древняя русская практика знала принцип "когда князь захочет и люди." Стоглав это закрепил для простых церквей, тогда как в "ружных" церквах выбирали княжеские и царские "дворецкие." Составлялась "порядная запись," которая показывает желание и одной и другой стороны не преступать условий уговора; само по себе этот момент вносит в пастырские отношения некоторый чуждый духу священства элемент. Архиерею таким образом оставалось только посвятить будущего священника. При недостатке подготовленных кандидатов вряд ли у архиерея могло возникнуть какое-либо право "вето." При синодальном устроении Русской Церкви этот принцип выборности духовенства вышел из употребления и о желании его восстановления заговорили только в работах предсоборных учреждений.

В позднее время (18-19 вв.) принцип избрания проводился до некоторой степени в областях Австро-Венгерской империи с православным населением (Воеводина, Буковина, Черновицкая митрополия, Далматинская епархия).

Несомненно, можно усмотреть некоторые положительные стороны этого выборного начала. Каждому человеку предоставлено право самому выбирать для себя духовного руководителя и отдать именно ему свою совесть, душу. Но тем не менее в священстве и пастырстве главенствует начало старшинства. Духовник и его пасомые составляют то, что на старорусском наречии называлось "покаяльной семьей." В семье же и отечестве слышен момент покорности и послушания. Выборный же принцип вносит нечто юридическое, демократическое, не смиренное.