Православное пастырское служение

Гнев, неумеренность в требованиях, страх перед окружающими и многое другое может пройти и смениться новым энергичным порывом в служении. Но скука есть признак почти смертельной опасности в деле священства. Притупление интереса к своей работе, иногда происходящее от неудач и от косности среды, может привести к тому, что пастырь, в особенности если он чрезмерно надеялся на свои собственные силы, сложит руки, духовно захиреет, впадет в уныние и безнадежное отношение к своему служению. Появляется тогда нежелание молиться, избегание служения литургии, потеря интереса к духовной жизни — и все это часто объясняется разными благовидными причинами нездоровья, усталости и проч. Почти незаметно подкрадывается известное в аскетике "окамененное нечувствие." Когда-то ярко горевший огонь ревности потух. Священник становится тогда формалистом, чиновником, только отбывающим номер, "отслуживающим, отчитывающим, отпевающим" и вообще отделывающимся от скучной работы. У такого утомленного, разочарованного, унывающего пастыря очень часто рождается противление Уставу, церковной традиции, иерархии ценностей, аскетике: "Все это устарело, все это уже не для нас, надо многое пересмотреть и реформировать" и т.д. Вместо того чтобы самому равняться на требования церковного строя, пастырь в таком состоянии хочет измерять церковность своим настроением и принижать церковные установления по своей лени и нерадению. Если же пастырь в своей молодости особенно сильно полагался на свое "призвание" или по своей природе подвержен скорым очарованиям и разочарованиям, то при такой духовной депрессии он близок к отчаянию и может даже совершенно оттолкнуться от того, чему он прежде поклонялся. Это может привести к снятию сана и духовной смерти.

Следует остановиться на вопросе этих разочарований, как одном из типичных пастырских искушений в известную пору пастырской жизни. Это разочарование может привести к добровольному снятию сана у лиц, окончательно потерявших вкус к пастырствованию. Разочарование является на место, где прежде было очарование. Это последнее не есть правильный критерий и правильная аксиология. Очарование или влюбленность не есть еще настоящее чувство любви (к человеку, к делу, к профессии). "Очарование" есть искривленное отношение к предмету; это повышенное эмоциональное переоценивание качеств, свойств и привлекательных сторон своего объекта. Когда очарование проходит, когда будни вступают в свои права и когда обнаруживаются все прозаические стороны (человека, дела, службы и пр.), то оказывается, что подлинного чувства-то и не было, а господствовал самообман, было поклонение не своему кумиру.

Вдруг оказывается, что то, что влекло, к чему, казалось, есть призвание, больше не влечет и искушаемому пастырю кажется, что он обманулся в своем призвании. Теперь он видит, что призвания-то и не было. В чем же причина?

Причина прежде всего в самонадеянности. То, что юному ставленнику казалось призванием, было просто самообман. Переоценив свои внутренние силы, он после заметил, что ему не хватает того, что он так высоко переоценил. Человеческая гордость сделала свое и продолжает делать свое, искушая молодого пастыря.

Он забыл слова молитвы хиротонии: "Божественная благодать, всегда немощных врачующая и оскудевающих восполняющая производит через возложение рук (проручествует) благоговейнейшего ...."Он забыл, что не его слабые силы, не то, что ему казалось призванием, не его знания и таланты, а единственно божественная благодать может восполнить то, чего у него нет.

Следует поглубже рассмотреть психологию этих духовных разочарований. Не лишне привести несколько примеров из истории пастырства и духовной жизни.

Оставим в стороне такой банальный тип добровольного снятия сана, как следствия смерти жены священника. Вдовец якобы не в силах вынести бремени одиночества, и, желая быть честным, он предпочитает снять сан, чем жить в грехе и подавать соблазн другим. Таких случаев перед революцией было множество, что видно из церковных ведомостей и журналов.

Оставим в стороне и случай расстрижения свящ. Григория Петрова, не подчинившегося распоряжениям епархиальной власти и снявшего сан после ряда политических выступлений. Такой случай мог произойти только в такое смутное время, как до и после 1905 г. Дешевый эффект его проповедей и брошюр находил сочувствие у русской интеллигенции той эпохи. Великого русского пастыря и молитвенника о. Иоанна Кронштадтского наша интеллигенция знать не желала и не терпела, а Петровым увлекалась, но теперь он всеми забыт.

Оставим в стороне и те измены духовному званию, которые имели место в годы революции и гонений коммунистов на Церковь.

Приведем примеры более характерные для упоминания в Пастырском богословии.