Православное учение о спасении.

Апостол Павел называет крещение смертью греху. „Мы, говорит он, умерли для греха: как же нам жить в нем»? В чем же состоит эта смерть? „Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни»… „Наш ветхий человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху» (Римл. VI, 2 – 4. 6). Дальнейшее же убеждение быть верными своему призванию, пребывать чуждыми греху дает понять, что и самая смерть греху совершается тоже путем нравственным, есть акт насколько „таинственный, настолько же и свободно-охотный» [315]. „Умертвие говорит преосв. Феофан толковании на приведенные слова апостола Павла, разумеется не физическое, а нравственное, состоящее в отвержении от всякого греха и возненавидении его. Ибо как приступают ко Господу? Каясь и крестясь, как указал Св. Петр в день Пятидесятницы вопрошавшим: что убо сотворим? Покайтесь и да крестится кийждо в вас, ответил он (Деян. II, 88). А каяться что значит? – Говорит в сердце своем: согрешил, не буду. Это не буду и есть смерть греху» [316]. Другими словами, крещение, по мысли апостола Павла, было тем же „обещанием Богу доброй совести», каким было оно и по мысли апостола Петра (I Петр. III, 21).

Сущность крещения или таинства покаяния состоит, следовательно, в коренном перевороте, совершаемом в душе человека, в изменении всей его жизни. Человек был рабом греха, исполнял похоти дьявола, был врагом Божиим, – теперь он решает прекратить грех и быть в общении с Святым Господом. Решение это, конечно, есть дело свободы человека, но совершается в душе только при воздействии и при помощи благодати, которая сообщается в таинстве. Крещение же, спрашивает преосв. Феофан, что придает? – Закрепляет благодатью сие решение воли и дает силу устоять в сем решении» [317]. До принятия благодати человек только желал следовать Христу и исполнять Его волю. Но грех продолжал быть для него приятен. Благодать же Божия настолько укрепляет решимость человека, что он начинает ненавидеть грех, т. е. окончательно считает его злом для себя, как прежде считал его своим благом. Это значит, что человек совсем перешел на сторону Господа и стал Его верным рабом (Римл. VI, 17 – 18). Благодать таинства входя, так сказать, в душу человека и непременно „срастворяясь с человеческим усердием» [318], закрепляет и осуществляет совершаемый волей человека нравственный переворот и дает человеку силы устоять в принятом решении (если только, конечно, человек не отвернется опять от благодати). Этим самым коренным изменением направления жизни и совершается „уничтожение всего прежнего» [319].

Всякое греховное падение кладет известную печать на душу человека, так или иначе влияет на ее устроение. Сумма греховных действий составляет, таким образом, некоторое прошлое человека, которое влияет на его поведение в настоящем, влечет его к тем или другим действиям. Таинственно-свободный переворот в том и состоит, что нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся у него греховное прошлое теряет свою определяющую принудительную силу как бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека. Какое бы ни было это прошлое, будет ли это наследство от родителей (грех первородный), или последствия поступков самого крещаемого, все это одинаково зачеркивается в жизни человека, лишь бы только он искренно отвернулся от этого, лишь бы только он окончательно порвал с этим прошлым связь [320]. Из купели выходит новый человек, без определения ко греху; но с укрепленной благодатью, ревностью творит волю Божию и более Бога не покидать. Таким-то путем и „слагается с человека греховное поношение» [321], „изглаждаются нечистоты прежде совершенных преступлений [322]. Грех не забывается и не вменяется человеку в силу каких-нибудь посторонних для души человека причин, – грех в буквальном смысле удаляется от человека, перестает быть частью его внутреннего содержания и относится к тому прошлому, которое прожито, которое, таким образом, с настоящим человека не имеет ничего общего. А мы выше видели, что за прошлое Бог не гневается, не высчитывает его человеку. Раз в настоящем греха нет, нет, следовательно, и отчуждения от Бога, человек „примирен и воссоединен с Церковью», святым царством Божьим и Богом, грех действительно прощен человеку [323].

Так именно и изображается благодатное действие таинств крещения и покаяния в творениях отцов Церкви.