Православное учение о спасении

Сущность христианской жизни полагается в любви, которая «есть исполнение закона». (Римл. ХIII, 10). «Иисус сказал (законнику): возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею мыслию твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях весь закон и пророки утверждаются (Мф. ХХII, 37 – 40). «Если кто хочет идти за мною, говорит Господь, отвергнись себя, и возьми крест свой и следуй за мною (Мф. XVI, 24). Отвечает ли этим требованиям правовое жизнепонимание? Можно ли сказать, что человек любит Бога больше всего, можно ли сказать, что он совершенно отвергся себя, – когда человек исполняет волю Божью только в надежде за это получить высшую награду. Ведь, целью, которая освящает для человека доброделание в данном случае служит ничто иное, как благополучие, – средоточием жизни человека продолжает оставаться его собственное «я», а не Бог. Делая известную уступку в пользу закона Божия, человек в душе-то остается все прежним себялюбцем, желающим только своей выгоды. Правда, изречение о крестоношении относится к скорбям здешней жизни. Но справедливо ли этими скорбями ограничивать силу слов Спасителя? Не нужно забывать, что Господь никогда не учил нас внешнему благоповедению, как конечной цели, а имел в виду настроение. Если напр., Он заповедал остерегаться клятвы, подставлять другую щеку ударившему и пр., то это совсем не значит, что христианину предписываются именно эти действия (сектанты не имеют права так ограничивать смысл этих слов). Для христианина обязательно то настроение, которое при известных условиях может выразиться в указанных действиях; эти последние служат только, так сказать, наглядным примером к учению, а не его содержанием. Точно то же и о крестоношении. Господу, конечно, не нужны наши страдания, а нужно то настроение, которое делает для нас не только безразличным, но и радостным страдать за Христа, – нужно то самоненавидение, которое является выражением любви к Богу. Даждь ми, сыне, твое сердце, говорит Премудрый (Притч. 23, 26). Между тем, делание из-за награды сердца – то именно и не дает, сердце – то именно принадлежит по-прежнему человеку, а не Богу. «Если делаете добро тем, которые вам делают добро; какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же (Лук. VI, 33 – 34). Опять Господь не о должниках наших печется, а хочет этим примером научить нас самоотвержению ради нашего Небесного Отца. «И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым (ст. 35). Если же мы любим Христа и следуем за Ним только потому, что «ели хлеб и насытились» (Ио. VI, 26), – если мы делаем добро только потому, что от Бога ожидаем большего вознаграждения, то чем наше доброделание отличается от языческого? Ведь, и язычники, ожидая награды, могут делать добрые дела, – совершают даже такие подвиги, пред которыми нельзя не остановиться в изумлении? Таковы, напр., факиры, буддийские подвижники, некоторые дервиши и т. п. Все они, всякий по своему, ожидают себе награды или выгоды за гробом и ради нее удручают свое тело, переносят обиды, отказываются от удобств и почестей мирской жизни и пр. Все отличие нашего доброделания от языческого будет состоять в том, что мы ожидаем себе награды от истинного Бога, тогда как буддисты, факиры и пр. гоняются за призраками; но в существе своем, с точки зрения настроения, мы от них нисколько не будем отличаться; мы будем такими же, как они, себялюбцами [166]. Нет, истинный последователь Христа «называет субботу отрадою» (Ис. 58 13), а не бременем и не средством для выгоды, «рожденный от Бога не делает греха» не из-за страха наказания и не по желанию награды, а потому, «что семя Божие пребывает в нем» (Ио. III, 9). Доброделание его, таким образом, должно находить себе корень внутри души, должно проистекать не из саможаления, по самому существу враждебного Христову учению, а из любви к добру и Богу.