Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)

В октябре того же 1925 г. архиепископ Хризостом признал неканоническую автокефалию Польской Православной Церкви, не признаваемую Московским Патриархатом. Кроме того, он открыто выражал негативное отношение к Русскому Заграничному Архиерейскому Синоду. Когда в марте 1927 г. возглавлявший русскую Западно-Европейскую епархию митрополит Евлогий (Георгиевский) направил письмо главам некоторых Православных Церквей с просьбой оказать ему поддержку в полемике с Архиерейским Синодом Русской Православной Церкви Заграницей, в ответных письмах, наряду с Константинопольским Патриархом Василием III и Александрийским Патриархом Мелетием II, владыку Евлогия поддержал и Афинский архиепископ Хризостом. В своем письме от 22 марта 1927 г. владыка Хризостом особо подчеркивал самопровозглашенность Русского Синода в Сремских Карловцах и неканоничность его деятельности в принципе: «Конечно, имеющий хотя бы элементарное знание канонов должен признать, что так называемый Карловацкий Синод не может иметь действительную юрисдикцию над Русской Православной Церковью Заграницей и существующую даже в православных странах, где имеются местные православные церкви. Каноны не допускают, чтобы в одном городе были два епископа самостоятельных, независимых друг от друга: например, православные греки, жившие в России со своими пастырями, подчинялись местной русской православной церкви, а вовсе не образовывали какую-то самостоятельную греческую церковь в России. То же самое должно теперь повториться в отношении русских православных к другим православным церквам, их приютившим. В силу этого я не признаю присланного из Карловцев бывшим митрополитом Киевским и Галицким Антонием епископа Гермогена в качестве епископа для Греции»[291].

При этом архиепископ Хризостом признавал права митрополита Евлогия на основе указа Патриарха Тихона № 348 (349), отметив: «Нам известно, что Святейший Патриарх Тихон не признавал юрисдикции Карловацких епископов над православными русскими за границей, и что он назначил и признал Ваше Высокопреосвященство, и что Вы имеете от него благословение на все, что Вы предпримете в Церковном управлении в Западной Европе. Антоний, как и другие при нем православные русские епископы, не только не имеют епархий, но даже уже замещены в своих епархиях в России другими каноническими епископами. Епископ только тогда может канонически действовать, когда он является действительным представителем своей паствы, т. е. имеет за собой реальную епархию. Поэтому Церковь по канонам не разрешает хиротонию епископа без определенной епархии. В силу этого Карловацкий Синод ничего не имеет права сделать против Вашего Высокопреосвященства, потому что никакое его решение не имело бы канонической силы. Вы можете со спокойной совестью и в полном сознании своей канонической и принципиальной правоты продолжать Ваше святое дело архипастырского управления и служения»[292].

Владыка Хризостом завершал свое письмо указанием на правильность аполитичного пути Российской Церкви, предписанного Патриархом Тихоном и принятого митрополитом Евлогием. По мнению архиепископа, карловацким архиереям оставался один выход – войти в юрисдикцию Сербского Патриархата[293]. Такая жесткая позиция владыки Хризостома по отношению к Архиерейскому Синоду Русской Православной Церкви Заграницей во многом объяснялась противостоянием с ним по вопросу введения новоюлианского стиля, а также стремлением подчинить себе все русские общины в Греции.

7 марта 1929 г. Синод Элладской Церкви в своем послании поддержал решение Константинопольского Патриарха о признании неканоничной самопровозглашенной в 1927 г. на основе русской епархии Американской Православной Кафолической Церкви[294].

21 ноября 1926 г. греческое правительство выпустило закон об эллинизации всех топографических наименований городов, деревень, рек и гор. В это время проживавших на территории Греции македонцев заставляли поменять имена и фамилии на греческие, каждая фамилия должна была оканчиваться на «ус», «ис» или «полос». Все славянские книги были изъяты и уничтожены, в македонских церквах, на кладбищах и памятниках ликвидировали церковнославянские надписи, даже иконы подлежали либо уничтожению, либо на них заменяли славянские буквы греческими. Употребление церковнославянского и македонского языков было запрещено не только в храмах, но и в домашнем обиходе[295].