Православный храм и богослужение. Нравственные нормы православия

В этом блаженстве есть еще один интересный момент, который отчетливо виден только в греческом тексте. Смысл заключается в следующем. Грек говорит: «Я алчу хлеба». Значит, он хочет немного хлеба, какую-то его часть, а не весь каравай. Грек говорит: «Я жажду воды». Следовательно, он хочет выпить немного воды, он не всю воду, находящуюся в кувшине. На самом деле, в жизни нашей люди редко хотят восстановления всецелой правды, и довольствуются ее небольшой частью. Человек, например, может быть добрым в глазах других людей в том смысле, что, сколько бы и как бы ни искали, в нем все же внешне нельзя найти моральных недостатков. Его честность, нравственность и почтенность не подвергаются сомнению. Но вполне может быть, что в его душе нет места для того, кто ищет в нем утешения, кто мог бы прийти к нему и выплакать на его груди свою боль. Он содрогнулся бы, если бы кто-нибудь захотел сделать это. Существует добродетель, которая сочетается с жестокостью, со склонностью осуждать, с отсутствием сочувствия и любви. Это только внешняя добродетель, а в строгом смысле таковой не является.

Иной человек, может быть, и полон всевозможных недостатков и пороков. Он может пить, играть в азартные игры и выходить из себя, и в то же время, когда кто-нибудь окажется в беде или будет нуждаться в его заботе, он отдаст последнюю копейку из своего кармана и последнюю рубашку. Но и это так же не будет в подлинном смысле добродетелью. Поскольку полнота помощи, какую только может дать человек другому человеку, может излиться через очищенное сердце.

Чувство духовной жажды в человеке есть признак духовного его здоровья, также как чувство голода, при отсутствии пищи, есть признак физического здоровья. Поэтому кто не знает святого желания праведной жизни перед Богом, тот скорее всего тяжело болен по своему внутреннему человеку, если только он уже не духовно мертв. Болезнь эта именуется самооправдание, смерть – это безучастное равнодушие к жизни по правде Божьей или нравственное ожесточение.

Алчущие и жаждущие получат насыщение в оправдании через веру в Иисуса Христа. Кто исполняет эту заповедь, тот получает пищу духовную, необходимую для жизни души, а истинной пищей является Христос. Недаром Царство Небесное часто метафорически описывается как пир, где люди будут есть и пить за Божьим столом.

Наш голод будет полностью насыщен в жизни Будущего века. Как и все качества, включенные в заповеди блаженства, голод и жажда являются постоянными характеристиками учеников Иисуса Христа, такими же постоянными, как нищета духа, кротость и плач. Лишь когда мы достигнем небес – не будем «ни алкать, ни жаждать», ибо лишь тогда Христос, Пастырь наш, будет нас «водить… на живые источники вод».

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5, 7). В еврейской традиции милосердие всегда ставилось чрезвычайно высоко. Во-первых, милосердным называли Бога, который избрал себе народ Израиля не в силу его заслуг или достоинств, но по Своей великой милости. Именно поэтому люди должны подражать этому свойству Бога в своих отношениях с ближними. Это выражалось, прежде всего, в том, что Бог ожидал от них деятельной любви и помощи нуждающимся братьям. Обязанность делиться с неимущим, то есть раздавать милостыню, распространялась на всех. Милость – это центральная тема проповеди Иисуса Христа, Он призывал к любви и милосердию по отношению ко всем: к женщинам, детям, грешникам, изгоям общества, даже к врагам. В Его глазах самый страшный грех – это отказ человека, прощенного Богом, простить своего ближнего. Особенно важно, что это Блаженство следует сразу за Блаженством, в котором говорилось о жаждущих справедливости. Все мы хотели бы, чтобы Бог судил нас не по справедливости, а по милости.

Среди слушателей Христа, наверняка, было много и язычников, которые в своих нравственных стремлениях собственной мыслью не могли возвыситься к милостивому отношению и к состраданию своим братьям, а тем более к врагам. Поэтому-то мы вправе назвать эту заповедь, по преимуществу, христианской заповедью.

Древний мир, как известно из истории, всегда славил людей знатных. Эта знаменитость могла заключаться в героизме, в знании, в красоте, силе, богатстве. Бедные люди, кроме их эксплуатации со стороны привилегированных классов, не могли ничего лучшего и ожидать. Одним сдерживающим стимулом был закон правды: «Не делай другому того, чего себе сам не желаешь». Возвышенных идеалов христианства, предписывающих братскую, жертвенную любовь своего «я» ради ближнего, дохристианский мир не знал.