Правосудие

- Ангелы восстали, возжелав познать, и Бог наказал их вечным наслаждением. Если наслаждение длится всегда, оно становится страданием. Если страдание длится всегда, оно перестает быть страданием. Смерть размыкает и замыкает круг, делая его вечным. Ангелы были мыслями Бога, отринувшими Творца, а стали тварями под колесом, Вечным Змием, кусающим свой хвост, — голос был хрустальным колокольчиком в пустоте. — Не познав непознанное, нельзя страдать от него. А, познав, нельзя освободиться от страдания. Мысль в пустоте, познавшая звук, цвет, вкус, запах и прикосновение, прожигает самое пустоту… Вдруг раздался металлический звук, как от лопнувшей струны, он мгновенно проснулся и сел в постели. Засигналил мобильник. Он схватил трубку, еще ощущая звон в ушах.

- У тебя проблемы, — сказала Таня.

- У меня всегда проблемы.

- Таких еще не было. Кое-кто ищет Берту.

- Кто?

- Тот, кого здесь уже нет. Мы крупно влипли.

- Что делать?

- Слушаться меня. Ты помог ей, я помогла тебе, теперь ты должен вытаскивать всех троих. Ты понял?

- Понял.

- Я буду через полтора часа. Водку не пей, — она отключилась. Он глянул на табло — была половина второго ночи. Он глянул на Берту, лежавшую рядом с ним — по подушке вокруг ее головы расплывалось темное пятно. Он вскочил и включил свет — из ее носа, рта и ушей сочилась кровь. Он резко дернул ее вверх, вместе с подушкой, усаживая вертикально, и ощутил запах. Он отшвырнул одеяло — под нижней частью ее тела постель была пропитана вонючей жидкостью, это было хуже, чем запах кала, так пахнет труп, который долго пролежал в пластиковом мешке и пустил сок. Он прижал пальцы к шейной артерии — сердце билось. Он быстро потер ладони, согревая похолодевшие вдруг руки — теперь следовало действовать быстро, но без суеты. Он принес аптечку и сделал ей инъекцию камфары, но, уже разыскивая опавшую, как у мертвой, вену, понял, что этого будет мало. Тогда он приготовил шприц с адреналином. Игла была тонкой, неприспособленной для укола в сердце, но обошлось. Потом он схватил мобильник и набрал Таню.

- Она умирает. До больницы ехать часа три.

- Не двигайся с места. Я выжму все, что можно, из тачки.

- Я сделал адреналин. Но она в сознание не пришла.

- Делай, что хочешь, целуй ее, кусай — не дай умереть. Если она умрет, мы тоже умрем. Очень плохой смертью.

Ворота он открыл заранее, через полчаса Таня влетела в дом, на ходу вырывая из кармана какой-то предмет.

- Она еще жива?

- Да.

- Пей! — она сунула ему в руки темный флакон.

- Что будет?

- Не знаю! — в первый раз в жизни он увидел Таню на грани истерики. — Ты все это затеял! Теперь пойди и разорви того, кто пришел за нами. Пей, это ключ от двери, а что за дверью, я не знаю. Я знаю только, что если ты нас не защитишь, то лучше бы нам и не родиться.

Он взял и выпил пахнущую гнилыми грибами жидкость. Его ударило, как локомотивом, сшибло во мрак и понесло, вращая, как клочок бумаги. Он не понимал, как клочок бумаги может ощущать холод, но ему было невыносимо холодно. Он ни на секунду не терял сознания. Во мраке слышались металлические удары и хрусты, как будто ломали жесть, вокруг гудел ветер. Затем, начал разгораться тусклый свет, и его выдуло на какую-то металлическую поверхность, как мусор впереди поезда метро. Он почувствовал себя так, как будто какая-то легкая его часть унеслась дальше, вращаясь над поверхностью, а другая, тяжелая, оказалась жестко припечатанной к ней. Над ним был купол, под ним — гладкий металл. Его окружили маленькие, подвижные механизмы, похожие на игрушки, состоящие из лучей света. Между ними прошла девочка, смутно напоминавшая дочь Берты.

- Мне здесь скучно, — жалобно сказала девочка, — Я хочу домой.

- А где твой дом? — осторожно спросил он.

- Там же, где и твой, — неожиданно злобно ответила девочка.

- Но ты же не можешь жить в моем доме, — рассудительно сказал он.

- Нет, могу! — выкрикнула девочка и пнула его в голень. Посмотрев вниз, он увидел, что ноги его, до колен — из металла. Он потопал ими по полу и решил, что иметь такие ноги — совсем неплохо.

- Где моя мама? — требовательно крикнула девочка и снова пнула его.

Эта маленькая паскуда начала его раздражать, и он подумал, а не ударить ли ее своей новой металлической ногой? Но такая нога могла разорвать ее на куски.

- Я не знаю, — ответил он.