Правосудие Бешеного

Двенадцать лет протрубил от звонка до звонка Амиран Варднадзе на "командировке" строгого режима под Иркутском. Конечно, если бы он был другим человеком, умел ловчить, грести под себя и "забить" на все воровские законы или отнестись к ним формально, то наверняка смог бы оставить хозяину пару-тройку лет. На него даже не подействовали лисьи уловки старшего "кума" - начальника оперативной части подполковника Бушина, мечтавшего еще в Высшей школе милиции перетянуть в "кумовские" ряды какого-нибудь криминального авторитета, а еще лучше "Вора в законе": то-то было бы шуму в министерских кругах!

Более того, Амиран имел возможность и негласного снижения срока, если бы просто кое-чего не "заметил" в темных делишках деловых ментов "родной" зоны.

Но он оставался до конца настоящим негласным хозяином зоны и не мог изменить ни воровским "понятиям", ни собственным взглядам, ни своему характеру, в гремучей смеси которого сошлись и мужская прямота, и понимаемая по-своему честность, что вело к гиперболизации понятия чести. А волевой от природы характер Амирана на зоне лишь закалился.

За эти качества его любили уголовники и уважали менты. Все обращались к нему почтительно, называя батоно* Амиран. Сам хозяин зоны полковник Кириченко, который мог любого не только "по матушке" послать, но и вынести "благодарность с занесением в грудную клетку", с ним разговаривал только на "вы" и только по имени-отчеству.

Зоны в этих местах были созданы еще в далекие сталинские времена, и на них более-менее сохранились некоторые воровские традиции прошлого. Во всяком случае, общак не испытывал недостатка в подогреве с воли и догадаться, кто им распоряжался, было несложно.

Конечно, не сразу менты успокоились на его счет: "оперативка" на Амирана пришла весьма внушительная, аж в целый роман, и несколько месяцев его продержали в ПКТ*, пока на зоне не поднялся "тихий" бунт - самая большая неприятность для ментов. Одно дело - явное неповиновение, и можно, выявив настоящих зачинщиков, наказать их или перебросить на другую зону, другое когда то тут, то там возникают неполадки: в быту, столовой, на промзоне. И все подстраивается так, что виновных найти не удается: всякий раз виноватым оказывается кто-то либо из самой администрации, либо из "козлов", то есть тех зэков, кто на нее работает.

Трудно сказать, сколько бы продолжалось это противостояние, если бы однажды один из дежурных по ШИЗО** (кормят там намного хуже, чем обычно, да и тот скудный рацион выдается через день: в четные дни лишь уменьшенная пайка хлеба и кипяток - за это кто-то остроумно прозвал ШИЗО "день лета, день пролета") ни пересказал старшему "куму" подслушанный в камере разговор, из которого следовало, что причина всех беспорядков и беспредела кроется в том, что в зону не "спускают" "Вора в законе". После недолгого совещания с начальником зоны решили рискнуть и выпустить Амирана из ПКТ. К немалому удивлению администрации, все мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, пришло в норму.

Эта зона была первой в послужном списке полковника Кириченко, которого за некую своевольность при общении с начальством "ушли" из Министерства внутренних дел и сослали руководить зоной. Опыта руководства подобным учреждением ему явно не хватало. К счастью для него, он не был снобом и не гнушался не только держать уши и глаза открытыми, но и умело пользоваться приобретенной информацией. Обнаружив, что после выхода Амирана из ПКТ воцарился порядок, он встретился с ним и долго говорил по душам.

Чем больше полковник общался с этим авторитетом, тем сильнее убеждался в его отличном знании криминального мира. Не приняв безоговорочно его "понятий", полковник пришел к неожиданному выводу, что их конечные цели, как ни странно, во многом совпадают, по крайней мере в главном: "против беспредела и за порядок на зоне". И Кириченко решил попробовать мирное сосуществование: получится хорошо, нет - можно всегда вернуть своего "визави" в ПКТ или вообще отправить на другую зону...

Сел Амиран в расцвете сил и лет: ему не исполнилось и двадцати восьми, когда попал он в "Бутырку" и менты раскрутили его дело на всю катушку.

Однако до знаменитой "Бутырки" Амиран в свои неполные тридцать немало успел, за что многие его уважали и даже любили - хотя были и такие, кто ненавидел его лютой ненавистью и сделал бы все, чтобы убрать Амирана из Москвы.