Правосудие любой ценой

Гринчук убрал со стола сахарницу и чайник для заварки.

– Кстати, Ваня, – прервал, наконец, молчание Гринчук. – А с похоронами…

– Все нормально, – Браток посмотрел на часы. – Вот сейчас, как раз, все должно заканчиваться. Обещали всех троих похоронить нормально, без понтов, но по-человечески. Цветов я не заказывал.

– И правильно сделал, – кивнул Гринчук. – Покойнички были уродами. Но замочили их, в какой-то мере, и из-за меня. Ладно.

Гринчук хлопнул ладонью по столу.

– Кто и что делает дельше?

– Я встречаюсь с Мальвиной, – сказал Браток. – Встречаюсь и договариваюсь с ней о подробностях выступления. Хотя, Юрий Иванович…

– Что?

– Какого хрена вот так выделываться и крутиться вокруг этих уродов? Надавать ему тупо в дыню, припугнуть и поставить в угол.

– А потом – следующего, – подхватил Гринчук. – И следующего. И еще одного. Лучше уж все пресечь одним махом.

– Как скажете, Юрий Иванович, – в голосе Братка все-таки прозвучала нотка неодобрения.

– Михаил? – Гринчук обернулся к Михаилу.

– На сегодня у меня – все. Собирался поехать к маме Ире. Ночевать, наверное, буду там же.

Гринчук молча кивнул. Он и так чувствовал себя виноватым перед Ириной, а тут еще… Гринчук решительно встал из-за стола:

– У меня несколько небольших встреч, а потом – посещение крутого кабака. Если что – звонить на трубу. Вопросы?

Зазвонил мобильник.

– Слушаю, – сказал Гринчук. – Да. Естественно, иду. Обязательно. Понимаю, что могут быть проблемы. Спасибо за предупреждение.

Гринчук спрятал телефон в карман.

– Что случилось? – спросил Браток.

– Нет, но как народ меня любит! – патетически воскликнул Гринчук. – И так обо мне заботится.

– Снова о Махмутове?

– Да. На этот раз – сам Баев звонил. Кто-то из подчиненных сказал, что Махмутов задумал какую-то пакость для меня.

– Третий, – сказал Браток.

– Пятый, – поправил Гринчук. – Третьим меня предупреждал Граф, а четвертым… четвертой – Милочка. Что-то задумал этот засранец. Какой-то сюрприз приготовил.

– Поехал я к Мальвине, – сказал Браток. – Мало ли что.

– Мало, – согласился Гринчук. – Смотри там – соблюдай моральный кодекс строителя капитализма и не пей.

– Я на работе не пью, – сказал Браток.

* * *

Начальник областного управления милиции тоже на работе не пил. Обычно. Мог, конечно, принять рюмочку, но обязательно по важному поводу и в компании. Вообще, пьяным генерал-лейтенанта не видели уже очень давно. Или, если быть совсем точным, напивался до потери контроля над собой последний раз генерал-лейтенант еще тогда, когда был старшим лейтенантом. Он тогда впервые выполнил важный заказ, отмазал очень серьезного человека и получил самую большую в своей жизни на тот момент сумму денег. На душе было мерзко. Рот наполнился горечью, и чтобы эту горечь смыть, старший лейтенант влил в себя две бутылки водки.

Генерал-лейтенант допил бутылку коньяка, закрутил пробку, тщательно контролируя свои движения, и потянулся к селектору. Заказать еще бутылочку. Сука Мастер. Сука Капустин. Сука Гринчук. Все суки! И летеха, офицер для особых поручений, тоже сука. Если приказать принести бутылку – уже к вечеру все будут знать, что генерал надрался у себя в кабинете.

А генерал собирался надраться совершенно конкретно. Душу жгло. И это не только коньяк. Позор. С ним поступили, как с сопляком. Как…

Генерал встал из-за стола, надел фуражку. Твердым шагом вышел в приемную. Приказал лейтенанту вызвать машину к подъезду. Спустился по лестнице и вышел на улицу, сел в машину и приказал везти себя на дачу. Не хватало, чтобы жена стала задавать дурацкие вопросы, отчего это муж решил напиться. А муж решил напиться. И на даче для этого все было – наполненный бар, тишина и одиночество. Когда жена генерал-лейтенанта узнала об этом, то очень удивилась.

Как удивилась и жена старшего лейтенанта милиции Горкина. Только в ее случае все было немного по-другому. Старший лейтенант, почувствовав желание выпить, не стал собирать друзей или забиваться в уголок, а купил пару бутылок шампанского, конфет, икры и, почему-то, оливкового масла. И приехал домой раньше обычного. Хотя домом комнату в коммуналке, муж и жена Горкины называли только по привычке. Комнату они снимали. Муж, жена и двое детей. Муж стоял в очереди на квартиру, но порядковый номер в очереди и темпы строительства жилья для сотрудников милиции если и обещали жилплощадь, то где-нибудь к пенсии.

– Выпьем, – сказал Горкин, и поставил бутылки на стол.

Старший сын был в детском саду, а годовалая дочка как раз спала.

– Ты чего? – спросила жена.

Шампанское и тем более икра не могли входить в расходные статьи их семейного бюджета. Просто не вмещались туда.

– Есть повод, – сказал Горкин.

Он не знал, что в это же самое время напивается генерал-лейтенант. Не знал, что и майор Капустин целенаправленно вливает в себя водку. И тем более не знал Горкин, что причина у всех их практически одна. Подполковник Гринчук.

– Какой повод? – жена Горкина достала из шкафа два фужера и села к столу.

Горкин, оглянувшись на спящую дочь, тихо открыл шампанское, хотя хотелось, чтобы пробка выстрелила в потолок. Налил шампанское в фужеры.