Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений

В. Е. Чуров и Б. С. Эбзеев, анализируя глобализацию как объективное политическое, экономическое и правовое явление, обосновано подчеркивают: «…глобализация есть объективная реальность, обусловленная замкнутостью планеты, формированием мирового хозяйства, глобальными коммуникациями и т. д. Обычно ее связывают с качественно более высокими уровнями интегрированности, целостности и взаимозависимости мира. Отсюда понимание глобализации как геоэкономического, геополитического и геогуманитарного явления, которое в том числе требует юридического осмысления и решения, основанного на единых для участников этого процесса организационных и регулятивных стандартов»[6].

В. В. Лазарев, анализируя проблемы интегративного правопонимания и происходящие в мире процессы глобализации, в дальнейшем прекрасно развивает выводы, изложенные выше: «Интегративный подход противостоит как изоляционизму, так и некритическому растворению национального в ценностях противостоящего мира. Он обращен в перспективу, он сориентирован на учет глобальных процессов. Глобализация…это уже своего рода объективная реальность, которую следует оценивать и совершенствовать»[7] (выделено мной. – В. Е.).

Необходимо подчеркнуть: глобализация – это явление не только современное. Как справедливо полагает Г. М. Вельяминов, «Глобализация – явление… прослеживаемое в истории от Римской империи (Pax Romana) и до наших дней. Возникновение современной глобальной политики историки относят к XIV–XVII векам (начальная европейская экспансия). Х. Джеймс в книге «Конец глобализации» историю капитализма последних полутора столетий описывает как две больших волны глобализации в конце XIX и в конце XX века, а период с 1914 по 1970-е годы как распад мирового рынка»[8]. Вместе с тем, процессы глобализации, происходящие уже в XXI в., многие ученые-юристы нередко описывают лишь в самом общем виде либо с теоретически дискуссионных позиций. Например, И. В. Лаптева в автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук на тему: «Правовая инфильтрация конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского Суда по правам человека в российскую правовую систему (теоретическое исследование)» пришла к теоретически весьма неопределенному, а практически мало продуктивному выводу: «…Европейская Конвенция и Протоколы к ней, а также правовые позиции и решения ЕСПЧ, вынесенные в отношении России и других государств, являются направляющими для развития российского законодательства и правоприменительной практики»[9] (выделено мной. – В. Е.). Аналогичное мнение возникает и в отношении традиционного и «устоявшегося» вывода, озвученного, в частности, Т. С. Глазатовой в автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук на тему: «Современные тенденции развития права в условиях глобализации»: «Гармонизация права предполагает процесс сближения российского права с правом других государств…»[10] (выделено мной. – В. Е.). Как представляется, широко распространенные выводы научных и практических работников, «устоявшиеся» в российской юридической литературе, общий смысл которых состоит в том, что международное право «является направляющим для российского законодательства и правоприменительной практики», происходит «гармонизация» международного и российского права и т. д., носят теоретически весьма неопределенный, а практически малопродуктивный характер.

Нередко российские и зарубежные авторы высказывают и иные весьма спорные точки зрения. Например, с одной стороны, по мнению Т. С. Глазатовой, одной из основных тенденций развития российского права под воздействием глобализационных процессов является «…влияние судебной практики на формирование права – изменение системы источников права, в том числе, выражающееся в применении органами судебной власти решений вышестоящих судов с целью преодоления пробелов в праве, коллизий правовых норм, что приводит к возрастанию роли судебной практики, в том числе и международно-правовой»[11] (выделено мной. – В. Е.).