Правовое регулирование рынка ценных бумаг

Несмотря на широкую мировую известность и суровые уголовно-правовые санкции в виде лишения свободы и конфискации имущества, Bubble Act практически не исполнялся. Как отмечает Арман Дюбуа (Armand DuBois), наоборот, ограничения этого Закона привели к росту числа акционерных компаний, создаваемых не на основе Королевского или Парламентского закона (unincorporated joint stock companies)[126]. Долгая процедура подготовки закона отпугивала предпринимателей от традиционных акционерных компаний, заставляя обращаться к альтернативным вариантам, в частности, к unincorporated companies, которые создавались в форме партнерств (partnerships).

3. Закон Парламента 1721 года о сделках, заключенных до падения рынка.

Необходимость принятия данного нормативного акта была обусловлена большим числом срочных сделок, многие участники которых не владели акциями на момент заключения договора. В условиях обвального снижения котировок одна из сторон сделки оказывалась в крайне невыгодном положении.

Покупатель, принимая на себя обязательство в июне 1720 года (цена 1 акции – 950£) купить 100 акций компании Южный морей в октябре по цене 1000 фунтов, был обязан выполнить данное условие даже, несмотря на то, что рыночная цена одной акции составляла 150£! Таким образом, в выигрыше оказывался продавец.

Закон, в частности, установил правило, согласно которому сделка признавалась ничтожной в случае, если на момент ее заключения или в течение шести дней после этого, продавец так и не стал собственником подлежащих продаже ценных бумаг.

4. Закон Сэра Джона Бернарда 1734 года[127].

После катастрофических для фондового рынка событий 1720 года в парламент поступало много законодательных инициатив в данной сфере. Именно данный нормативный акт преследовал цель по улучшению регулирования рынка ценных бумаг. Вот его основные положения [128]:

– запрет любых видов опционов (покупатель приобрел право требовать возврата денег, переданных продавцу, иначе на стороны сделки налагался штраф 500 £);

– запрет заключения договоров, предусматривающих выплату разницы курсовой стоимости ценных бумаг. В любом случае ценные бумаги должны действительно передаваться покупателю (иначе штраф 100£);

– запрет заключения договоров куп л и – п род аж и акций, если продавец не имел в наличии или не являлся их владельцем;

– брокеры были обязаны вести учет всех сделок, к которым они имели отношение.

Однако этот закон, как и многие другие запретительные акты, вторгавшиеся в сферу фондового рынка, на практике не применялся. В то же время его принятие повлияло на дальнейшее развитие рынка. В результате введенных запретов и возможности оспаривания незаконных сделок, большую роль стала играть репутация профессиональных участников рынка. Как следствие, возникла потребность в соответствующих механизмах саморегулирования рынка, что позволяло бы осуществлять отсев недобросовестных участников рынка.

О том, что запреты законодательства игнорировались, красноречиво свидетельствует выступление члена парламента Альдермана Оливера (Alderman Oliver) в 1773 году. Это произошло во время обсуждения Парламентом вопроса о продлении действия Закона Бернарда. В частности, он сказал: «Торговля ценными бумагами дошла до такого предела, что джобберы встречают вас у каждой двери, желая знать, будете вы быком или медведем»[129].

5. Закон об ограничении голосования по акциям 1766 года.

На основании данного нормативного акта в целях ограничения спекуляций ценными бумагами покупатель приобретал право голоса по ним только по прошествии 6-ти месяцев с момента их приобретения.

Итак, политика государства по установлению запретительных мер на фондовом рынке продемонстрировала свою несостоятельность. Причем это характерно не только для Англии, но и для других европейских стран[130]. Как правильно отмечал проф. Гаттенбергер, применительно к запрету срочных сделок: бесполезность подобного законодательства ясно свидетельствует, что никакие законы не могут иметь значения, если противоречат действительности, и что никакое правительство не в состоянии переделать общественных явлений, если эти явления коренятся в глубине общественной организации[131].