Правовой статус Центральной избирательной комиссии Российской Федерации

Решение накопившихся проблем многие видели в создании общегосударственного представительного органа с реальными законодательными функциями и трансформации формы правления в конституционную монархию. Сторонниками подобного подхода были Ф. Ф. Кокошкин, Б. Н. Чичерин, Б. А. Кистяковский, М. М. Ковалевский. При этом в отдельных частях государства подобные органы уже существовали: Эдускунта (Сейм) принимал законы и утверждал налоги Великого княжества Финляндского. Схожие взгляды высказывали ученые в других абсолютных монархиях. Японский философ и юрист Тиба Такусабуро считал, что император должен опираться на мнение своих подданных при решении вопросов государственного значения[59].

Высочайшим манифестом от 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка» был создан законодательный и представительный орган – Государственная Дума Российской Империи[60]. Учреждение представительного органа и проведение выборов было встречено с одобрение, русский философ В. В. Розанов следующим образом охарактеризовал сложившуюся ситуацию: «Россия явно не желает ни прежнего зрелища, ни прежних дел или, точнее, прежнего безделья»[61]. Председатель Совета министров Российской Империи П. А. Столыпин говорил следующее обращаясь к Государственной Думе об основной цели изменений в государственном устройстве: «Преобразованное по воле Монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писанный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, то есть не будут прочно установлены»[62]. Россия вступила на путь демократизации и становления правового государства.

Впервые в отечественном праве термин «избирательная комиссия» был закреплен в законодательстве, регулирующим процедуру выборов в Государственную Думу Российской Империи. В 1905 году избирательные комиссии губернского и уездного уровня были призваны обеспечивать законность избирательного процесса, они рассматривали заявления и жалобы, возникающие в связи с избранием членов Государственной Думы[63]. Единого независимого коллегиального органа, возглавлявшего систему избирательных комиссий, не существовало, схожую ситуацию можно наблюдать в современной Аргентинской Республике, Великобритании, Канаде, Итальянской Республике, Швейцарской Конфедерации, Королевстве Норвегии и Королевстве Дании.

Первые централизованная избирательная комиссия появилась после известных событий февраля 1917 года. Всероссийская по делам о выборах в Учредительное собрание комиссия, под председательством профессора Н. Н. Авинова,[64] обладала полномочиями по наблюдению за ходом выборов, разработке поправок в Положения о выборах в Учредительное собрание[65], составлению списков членов Учредительного собрания. В свою очередь, исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов в конце марта также создал Комиссию по Учредительному собранию во главе с трудовиком Л. М. Брамсоном[66] (данная комиссия не оказала значительного влияния и не занималась подготовкой выборов в Учредительное собрание). В период до октября 1917 года вопросами функционирования избирательных комиссий занимались многие юристы, из которых можно выделить И. Д. Беляева, В. Н. Латкина, П. Н. Мрочек-Дроздовского, В. И. Сергеевича и А. Х. Кабанова.

По словам У. Питта, где кончаются законы, там начинается тирания. События конца 1917 года окончательно уничтожили сложившуюся систему права и государства. В результате представители левых радикальных партий получили власть с опорой на грубую силу в нарушении выборных процедур и действующего законодательства, данные факты необратимым образом повлияли на развитие отечественной государственности (захват власти незаконными методами с опорой на грубую силу или нарушение процедуры выборов, использование власти в целях, не предусмотренных законом, и методами, противоречащими ему, называется в науке узурпацией)[67]. Право было заменено децентрализованным насилием в отношении наиболее экономически самостоятельных личностей, крупный советский правовед А. Г. Гойхбарг писал: «Трудовые массы заменяют право обеспечением материальными и духовными потребностей людей или же в некоторых областях раскрепощают личность, высвобождают ее из-под тяжелого гнета правящих оков[68]». Институт частой собственности был упразднен. Советский юрист М. А. Рейснер называл частную собственность наиболее характерным продуктом юридической отравы[69]. Булавас Юозас, В. Ф. Коток, Д. И. Курский, Ф. М. Нахимсон, Е. Б. Пашуканис, К. Б. Радек, И. Е. Фарбер поддерживали негативное отношение к институту частной собственности.