Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте

М. Вольф указывает на то, что «нормы, регулирующие коллизию законов в различных странах, отличаются друг от друга почти настолько же, насколько отличается их внутреннее материальное гражданское право… Не существует такого принципа международного права, который заключал бы в себе „распределение компетенции“ в области частного права»[4]. Современный германский профессор Хр. фон Бар в своем курсе международного частного права 1987 г. справедливо отмечает, что «не существует единого международного частного права, а имеется их столько, сколько существует на земном шаре (на этой Земле) право-порядков»[5]. По образному выражению М.И. Бруна, «всемирного гражданского законодательства, которое юридически объединяло бы общечеловеческое общество и в котором содержались бы „самостоятельные“ нормы, не существует; если бы такое законодательство когда-либо перешло из области мечтаний в действительность, международное частное право было бы упразднено, подобно тому, как исчезла бы наука сравнительного языкознания, если бы весь мир заговорил на эсперанто»[6].

Сторонники второй точки зрения рассматривают коллизионную норму как норму внутреннего права, носящую публично-правовой характер. Так, известный дореволюционный российский ученый М.И. Брун полагал, что «международное частное право не есть ни международное право, ни частное право. Для нашего времени и для нашей культуры оно есть совокупность правил о выборе из множества частноправовых норм, параллельно действующих — каждая на отдельной территории, — той нормы, которая одна правомочна или пригодна для юридической регламентации данного жизненного отношения… Коллизионная норма содержит в себе императив, обращенный только к органам государственной власти, уполномоченным делать выбор между разноместными гражданскими законами… Совокупность коллизионных норм или международное частное право образует особую ветвь публичного права»[7]. Из современных исследователей на данной позиции стоят Ж. Сталев и К.Л. Разумов[8]. Поддерживает ее и A.A. Рубанов, считая, что коллизионная норма «регулирует деятельность компетентного органа государства, наделяемого функцией правоприменения… Поэтому норма о применении иностранного права, взятая изолированно, является подлинным правилом поведения. В этом плане она ничем не отличается от остальных норм, составляющих правовую систему данной страны»[9]. Однако такой подход не учитывает природу регулируемых международным частным правом отношений, а также механизм применения коллизионных норм, за что был подвергнут справедливой критике[10].

Большинство специалистов в области международного частного права придерживаются третьей точки зрения на природу коллизионных норм, согласно которой коллизионные нормы являются нормами частноправового характера. По свидетельству Л.А. Лунца, «в советской доктрине всегда защищалось положение о том, что коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает, образует настоящее правило для участников гражданского оборота»[11]. Таким образом, «коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, которая в результате решения коллизионного вопроса будет признана подлежащей применению к конкретному отношению, образует для его участников единое правило поведения»[12]. Господствующая точка зрения основана на том, что «предмет регулирования коллизионной и соответствующей материально-правовой нормы неделим. Определение прав и обязанностей сторон в отношении с иностранным элементом может быть осуществлено только посредством совместного применения коллизионной и материально-правовой нормы»[13].

Вместе с тем такой подход не должен вести к недооценке содержания коллизионных норм, перенесению акцента на материально-правовые правила, к которым отсылает коллизионная норма. На необходимость учета взаимосвязи между экономико-политической ситуацией в государстве и характером коллизионного регулирования неоднократно указывал в своих работах В.М. Корецкий: «… регулируя участие каждого государства в мировом хозяйстве, характеризующемся конкурентной борьбой, международное частное право должно отражать в себе интересы и политику отдельных государств… Отсюда — необходимость изучения конструкций международного частного права в историческом разрезе, ибо только тогда, когда мы покажем, как с изменением политики изменяются и конструкции международного частного права, мы выявим инструментальный характер этих конструкций»[14].