Правовые режимы в современном российском публичном праве

Данное определение применимо только для тех религиозных объединений и групп, которые действуют полностью или частично в соответствии с федеральным и региональным законодательством о религиозной свободе. Применительно к тем, что действуют полностью и частично вопреки этому законодательству, применяются положения уголовного, административного и гражданского законодательства Российской Федерации. Последние представлены объединениям и группами, уклоняющиеся от государственной регистрации по религиозным причинам, имеющие реликтовый, конспиративный характер (например, истинно православные христиане и др.) или подпольные, преследующие экстремистские, террористические и иные противозаконные цели. В связи с этим следует признать наличие трех форм правового режима для указанных субъектов, действующих в области свободы совести и свободы вероисповедания в Российской Федерации: законный, незаконный и преступный.

В настоящее время закреплен приоритет режима религиозной свободы в Конституции России, что является отличительной особенностью данного периода истории существования российской государственности. В свою очередь, появление значительного количества новых религиозных формирований требует совершенствования правовой регламентации отдельных положений о свободе совести, свободе вероисповедания, религиозных объединениях, ответственности за правонарушения в данной области, а также и пресечения злоупотребления данными правами. «Появление и широкое распространение с начала 90-х гг. ХХ в. в России новых «конфессиональных» образований тоталитарного типа стало несомненным социокультуральным фактом, а их конкретная деятельность поставила вопрос перед правоохранительными органами об оценке вреда здоровью адептов этих «конфессий»»142. На текущий момент, произошла ответная реакция – усиление позиций традиционных конфессий среди многонационального российского населения. В настоящее время, в Российской Федерации совершенствуется система уголовной ответственности за совершение преступных деяний, посягающих на религиозную свободу, при этом, государство, в соответствии с конституционными принципами, не старается поддерживать или подавить распространение какой-либо религии и стремится обеспечить равные гарантии правовой защиты. Диспозиции статей Уголовного кодекса Российской Федерации по своему содержанию являются бланкетными, поскольку требуют обращения к законодательству, регулирующему свободу совести и свободу вероисповедания в Российской Федерации.

Следует полностью согласиться с выводом И. С. Барзиловой, что: «Проблема выстраивания единого понятийного ряда в юриспруденции в особой степени касается межотраслевых институтов, статус которых в условиях реформирования российской правовой системы и происходящей модернизации действующего законодательства значительно возрастает»143. Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» был принят в 1997 г., и как основополагающий, комплексный нормативный правовой акт в Российской Федерации, регулирующий область религиозной свободы, базирующийся на положениях Конституции 1993 г., бланкетными диспозициями своих статей тесно взаимосвязан с конституционным, административным, гражданским, налоговым, финансовым, земельным, лесным, уголовным и уголовно-исполнительным законодательством Российской Федерации, что предопределяет необходимость своевременного системного формирования и развития множества правовых институтов, при высокой динамике имеющихся общественных отношений, что является крайне трудоемкой деятельностью. Указанный закон создавался с учетом практики правоприменения Закона РСФСР от 25 октября 1990 г. № 267-1 «О свободе вероисповеданий»144.

В ст. 3 данного Закона РСФСР определялось содержание свободы вероисповеданий, которое включало гарантированное Конституцией РСФСР право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и атеистические убеждения, исповедовать любую религию или не исповедовать никакой и действовать в соответствии со своими убеждениями при условии соблюдения законов государства.

Диспозиция – та часть нормы, которая указывает на содержание самого правила поведения, т. е. на юридические права и обязанности, возникающие у субъектов145.