Правый пеленг

Отец, не раз побывавший в Москве, рассказывал Александру, что это город нескончаемого потока людей по улицам, в метро, толчеи на автобусных и трамвайных остановках, город непрерывного движения, спешки. Теперь же улицы были пустынны, на трамвайной остановке прохаживался один военный. Москва будто опустела, и тишина стояла такая, что, казалось, слышно, как шелестят опускающиеся снежинки.

Где-то вдали звякнул трамвай, и его перезвон отозвался в ушах набатом. Он гулко простучал по стыкам рельсов. Народу в нем было тоже мало – еще двое военных, Александр сел, и трамвай покатил дальше.

На толкучке было пооживленнее: инвалиды, женщины, пацанва. Одни продавали, другие покупали, третьи присматривали, где чем можно поживиться. Товар в основном был мелочь – самодельные зажигалки, спички, самоваренное мыло – когда только люди научились этому? – всякие хурды-бурды, и Александр с полчаса бродил по рынку, пока нашел что надо. Интеллигентная немолодая женщина продавала крепдешиновый отрез на платье, яркий, цветастый, чем-то напоминавший платье Ирины, надетое в день совершеннолетия. Лучшего подарка он и придумать не мог. Заплатил, не торгуясь, и поспешил в справочную.

На Казанский вокзал он приехал за сорок минут до назначенного времени и, чтобы как-то скоротать время, бесцельно побрел по Каланчевской улице, рассматривая дома, очень разные по архитектуре и похожие друг на друга обклеенными крест-накрест бумажными лентами окнами, безмолвными пустынными дворами – ни играющих детишек, ни любящих посудачить женщин. Редко, очень редко встречались старичок или старушка, отгребавшие от дверей снег или тихонько бредущие куда-то.

Он взглянул на часы. Казалось, пол-Москвы исходил, а не прошло еще и получаса. И все же он не выдержал, зашагал к заветной будочке.

Старушка протянула ему в оконце клочок бумажки.

– Хаджи-Илья Ирина Абдулловна в книге адресов города Москвы не значится, а вот Абдулла Хасанович проживает по Потаповскому переулку дом семь, квартира четырнадцать.

На душе у него стало так тоскливо и одиноко, как будто померк весь свет. Он ждал, надеялся, а этот клочок бумажки зачеркнул все его планы, все мечты. Где она, что с ней? Может, не уехала из Краснодара? Нет, оттуда она написала бы Рите. Все дело, видимо, в новом положении Абдуллы Хасановича. Но он здесь, и он-то знает, где его дочь.

Этот вывод несколько успокоил Александра, и он, уточнив у старушки, как добраться до Потаповского переулка, направился в метро.

Дом под номером 7 по Потаповскому переулку он нашел сравнительно быстро – старинный двухэтажный особняк с флигелем и мансардой, с широкой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. Как он и предполагал, в четырнадцатой квартире никого дома не оказалось. Александр позвонил соседям, но и там никто не отозвался. Он походил по длинному коридору взад-вперед в надежде, что кто-то в конце концов появится (ведь живет же в этом доме кто-нибудь), но ни одна из квартир не подала признаков жизни.

Александр спустился вниз и вышел во двор. Здесь тоже было пусто. От каждого подъезда к арке вели ровные, протоптанные в снегу дорожки. Слева и справа от двери возвышались клумбы, огороженные штакетником с девственно-белым, нетронутым снегом. Значит, детвору куда-то вывезли, иначе в этом «гнездышке» обязательно кто-то побывал бы. А с ними уехали старики и старухи. Остальные в армии, на работе. И все-таки уходить ему не хотелось. Не верилось, чтобы во всем этом громадном доме не осталось ни одного человека. Он неторопливо двинулся к соседнему подъезду, напрямую, вдавливая рыхлый, с голубоватым оттенком снег.

Неожиданно слева ржавыми петлями громко скрипнула дверь. Александр повернул голову и увидел вышедшего из флигеля маленького, худенького старикашку с деревянной лопатой в руках. Обрадованный Александр чуть ли не бегом заспешил к нему. Поздоровался и спросил, не знает ли он случайно Хаджи-Илью из четырнадцатой квартиры.

Старичок внимательно оглядел летчика с ног до головы, чему-то улыбнулся.

– Случайно не знаю. А как соседа знавал. Вы кто же ему будете?

– Старый знакомый, – уклончиво ответил Александр, теряя последнюю каплю надежды. Дедово «знавал» говорило о том, что Абдуллы Хасановича в Москве нет. – Где же он теперь, не скажете?

Старичок не торопился с ответом, переступил с ноги на ногу, еще раз осмотрел летчика.

– Почему не сказать. Скажу. Теперь знамо где – на фронте. Месяца два как призвали. Когда немец совсем близко подошел…

Все так, как Александр и предполагал.

– А дочь? Ведь у него была дочь.

– Была, – согласно кивнул старичок. – Та тута, в Москве. Дня два назад сюды наведывалась. Можа, что надо было, можа, просто так, хватеру проведать.

– Разве она не здесь живет? – спросил Александр, еле сдерживая радость. Ирина в Москве, это главное!

– Знамо, не здесь. Муж у нее большой начальник, в милиции служит, почище этих хоромы имеет.