Праздничный Коридор

Но зато исполнитель из Люды получался хороший и очень ответственный. Все, что ей поручалось выполнить самостоятельно, неукоснительно исполнялось, даже если она сталкивалась с определенными препятствиями и ограничениями. Если Людмила не могла войти через парадный подъезд, то находила черный ход и проскальзывала туда, чтобы получить или подписать нужную бумагу. Сейчас Люда не могла оспаривать Зосино лидерство, она безропотно подчинилась ее логике и здравому смыслу.

Однажды Люда спросила у Зоси, что это за птичий язык, на котором она общается с Розой Самуиловной. Зося ответила, что это иврит, еврейский язык, и она его учила специально, чтобы общаться с Розой Самуиловной, которой порой бывает очень одиноко среди русских людей. В былые времена Люда посмеялась бы над очередным чудачеством странной Зоськи, но сейчас вдруг поняла, что за это понимание и уважение привычек и привязанностей близкого человека ее подруга заслуживает искреннего восхищения. И все-таки, зависть пыреем проросла в ее сердце и уже пускала дружные всходы…

Люда все с большей неохотой уезжала к себе домой и однажды решила, что если Зоська не возражает, то ей лучше вообще переселиться в обжитую комнату на первом этаже Чарышевского особняка. Маму и сестру, скорее всего, не огорчит ее отсутствие, а здесь у нее намечается большой и ответственный объем работы. Зоська скоро родит малыша, и не сможет столько времени уделять хозяйственным вопросам их намечающегося производства, вот Людмила и планировала подняться на ступеньку повыше и подменить ее, а потом, возможно, и совсем вытеснить. Скоро нужно будет заказывать, и завозить компост на поле и в теплицы, покупать семена, нанимать для работы людей – Зоська пусть пока командует, а она, Милочка, будет исполнять и учиться командовать самостоятельно.

Зося, как ни странно, замечала косые взгляды Людмилы, но надеялась, что на смену ревности и зависти придет настоящее взаимное уважение, искреннее желание помочь друг другу, а, заодно, и уважительные партнерские отношения. Завязывалась дружба, в которую обычно не верят скептики. Людмила вступила в самое начало короткого пути от женской дружбы до лютой ненависти.

Но пока у компаньонок имелось общее дело и общие двадцать четыре часа в сутки за минусом короткого сна. Людмила, как ей тогда казалось, пусть временно, но все-таки, сошла с тропы войны, а Зося никогда на ней не была – с Людмилой ей нечего было делить, а в помощи она никому не отказывала.

– Девчонки, чай готов, – позвал Чарышев, – быстренько к столу, пока горячий. Мы с Александром Михайловичем с вами посидим, возможно, расскажите нам, чем целый день занимались.

– Да, папочка, расскажем. Были в Ивановске. Я видела скульптуру – сидела рядом с ней, как будто завороженная, не могла наглядеться. Настоящее произведение искусства, может занять достойное место в любом музее. А мамочка словно живая, и потрясающе красивая.

– Сделано в память о твоей матери, она будет стоять там, под каштаном, деревом, которое так любила Василина. Мне и скульптору председатель райисполкома, Иван Сергеевич, многое рассказал про Василину. Я тоже заметил, что скульптор добился поразительного сходства скульптуры с живой Василиной.

– Да, это так. Я была ослеплена этой красотой, просто не могла глаза отвести. А потом подумала, что вот сейчас любуюсь мраморным изваянием, а когда была жива мама, как-то и в голову не приходило сказать ей, что она красива не только телом, но и духом. Сила привычки и обыденность затеняли и тушевали ее превосходные природные данные. В Ивановск мне нужно будет еще раз съездить. Хорошо бы успеть закончить эти дела до родов!

– О каких делах ты говоришь? – спросил Анцев, – Если ты имеешь в виду строительство, то через десять дней, это максимум, оно будет закончено.

– Я решила поменять свою фамилию Ромашова на Чарышева и вписать в свидетельство о рождении моих настоящих родителей – мамочку Василину и папочку Чарышева. Ты, папа, не возражаешь?

– За такой вопрос не мешало бы тебя, дочка, ремнем выпороть. Но рука не поднимается, ты уже взрослая. А если замуж выйдешь, снова фамилию будешь менять?

– Нет, я навсегда останусь Чарышевой. Но мой сынок Санечка, должен быть Анцевым. Как вы думаете, Александр Михайлович, Саша согласится усыновить ребенка?

– С радостью. Правда, он сейчас недоступен для внятного общения. Возможно, рождение ребенка сможет все в его жизни изменить в лучшую сторону. Буду надеяться! Зося, спасибо за разумное решение. Если Саша под влиянием своей мамы не захочет признать ребенка, то я ведь тоже Анцев. Поэтому даже не сомневайся – внук будет Анцевым Александром Александровичем.

– Дочка, я не узнаю тебя! Разве фамилия ребенка для тебя принципиальный вопрос? У нас с тобой тоже хорошая фамилия и род древний, – удивился Чарышев.