Праздничный Коридор

Санечку крестили в маленькой деревенской церкви, недалеко от Ивановска, потому что за любые отношения с церковью советские граждане преследовались партийными органами. Местного священника рекомендовал Иван Сергеевич и отзывался о нем, как о настоящем духовном пастыре своего прихода. Батюшка привык не задавать вопросы посещающим его горожанам, потому что знал о жестком отрицании религии в идеологии коммунистической партии.

В Ивановск они выехали на двух машинах – за рулем одной была Зося, другой управлял Левон. Чарышев и Роза Самуиловна уселись в машину к Левону, а свой груз Зося везла сама. Санечку прижимал к себе папа, рядом сидела Людмила и периодически требовала ребенка на руки крестной. Но Саша не слышал ее недовольное бурчание или просто не обращал внимание.

С момента своего знакомства с сыном, Саша ни на одну минуту не хотел с ним расставаться – он готов был сутками держать его на своих руках и есть с ним одной ложкой из общей тарелки. Он даже спать приспособился на диване в детской комнате, рядом с кроваткой сына, хотя в доме ему была приготовлена отдельная комната. Зося старалась не мешать установлению их отношений, но иногда ловила себя на грустной мысли о быстротечности времени и меняющихся приоритетах – вот и наступило время, когда любимый Саша больше не ищет ее взглядом, ему вполне хватает общества сына. Да и ей совсем безразлично, где он, и чем занят.

Только в церкви Людмила приняла на свои руки Санечку и гордая тем, что стала главным участником предстоящего таинства, стояла рядом с Левоном. Лица Людмилы и Левона стали напряженно-торжественными, а сами они послушно и добросовестно исполняли все указания священника. Даже требование «Дунь и плюнь на него» у смешливой и дерзкой на язык Людмилы не вызвало ни малейшей усмешки. Наконец, Санечку раздели и трижды с головой погрузили в крещальную купель. Санечка не только не испугался воды, но стал смеяться и радостно размахивать ручонками, чем вызвал улыбку у всех церковных служителей. К великому огорчению для Людмилы и гордости Левона, Санечку после крещения передали на руки крестному папе.

Во дворе церкви Людмила сказала Левону, что они теперь духовные наставники своего крестника и должны чаще встречаться. На что Левон ответил, что по поводу своей духовной осведомленности он сомневается, но за крестника любому обидчику башку снесет, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. У него крестник будет всегда прав. В подтверждение своих слов Левон поднял вверх свой большой кулак.

Уже сидя в машине, Зося спросила у Людмилы:

– Мила, ты не знаешь, зачем вы с Левоном в церкви плевались?

– Знаю. Если уж ты выбрала меня в крестные матери, то я постаралась соответствовать этому званию. Мы с Левоном предварительно съездили в церковь, исповедовались и причастились. А потом монахини из нашего монастыря рассказали нам все об обряде крещения. Так, вот – дули и плевали мы на дьявола, чем и объявили ему войну, как Санечкины духовные наставники.

– Ну, Милочка, уважаю. Ты меня приятно удивила!

Впереди еще была процедура усыновления ребенка отцом и причастие матери и Санечки в церкви, где проходил обряд крещения. У Саши был оформлен очередной отпуск, он без проблем мог остаться в Горевске еще на две-три недели.

С Зосей он общался только при самой острой необходимости или по вопросам, связанным с уходом за ребенком. Иногда переводчиком в их диалоге могла быть Роза Самуиловна или Люда. Зося не слышала от него запах алкоголя, постепенно успокоилась и без страха доверяла ему сына.

Ночь следующего дня после крещения для Зоси была спокойной и безмятежной – Санечка спал в соседней комнате, а рядом с ним посапывал его отец.

Зося после рождения сына спала чутко, просыпалась от любого шороха в соседней комнате. Но этой ночью сон ее был долгим и крепким. Рядом с Санечкой был Саша, и Зося безмятежно спала, подложив руку под щеку и свернувшись по привычке калачиком на самом краешке кровати – так ближе до кроватки.

Уже яркое летнее солнышко заглянуло в ее спальню, когда Зося внезапно почувствовала прохладную руку с тоненькими пальчиками на своей голове и услышала тревожный голос своей бабушки:

– Проснись, Зося, проснись! Санечка, Санечка! Проснись, девочка, спаси Санечку!

Зося рывком села на кровати, сердце бешено колотилось в груди. Она вбежала в комнату сына – детская кроватка была пуста. Зося в пижаме и с босыми ногами побежала в бассейн. Возле высокого бортика бассейна стоял Саша и наливал в бокал что-то из темной бутылки. Санечки рядом с ним не было.

Своего Санечку она разглядела в толще прозрачной голубоватой воды недалеко от Саши – он лежал крестиком на дне бассейна, раскинув толстенькие ручки и ножки.

– Нет, Санечка! Нет! – закричала Зося, прыгнула в бассейн и подняла со дна бассейна безжизненное тельце своего сына, – Саша, не стой столбом, а помогай мне – подними его за ножки и подержи вниз головкой несколько секунд. Скорее, Саша. А я поддержу головку.

Санечка начал кашлять, изо рта потекла вода.

– Так, все хорошо, давай его мне. Ну, что, мой золотой?