Праздничный Коридор

– Нет. Я все так же задыхаюсь при виде твоего тела. Если быть честным, то холодный душ – это многолетняя привычка. Тебе этого делать не следует, ты можешь заболеть. Ты приехала по делам или ко мне?

– Только к тебе. Я приехала сказать тебе, что очень люблю тебя и согласна выйти за тебя замуж. И, если там, – Зося показала рукой вверх, – заключаются браки не только земные, но и духовные, то я хочу, чтобы мы с тобой венчались в церкви. Я и после смерти не хочу с тобой расставаться. Мое собственное Я должно стать твоим Ты. Я готова к ответственности за тебя, и к отношениям по законам наших предков «Я за Ты». У нас с тобой все должно быть поровну. А твой холодный душ станет и моей многолетней привычкой. Ты хотел просить моей руки у отца?

– И сейчас хочу! – ответил Анцев

– И это правильно, пусть мой папочка одобрит мой выбор и успокоится! Я знаю, что он все поймет и будет рад за мое счастье. Необходимо срочно с ним поговорить и, конечно, это должен сделать ты. Я люблю своего папочку и мне больно со стороны наблюдать, как он сейчас мучается и переживает за меня. Он считает, что я унижаюсь перед Санечкиным отцом, навязываю ему свою любовь, этим преступаю через свое достоинство и княжеский род Чарышевых. Я не могу ему рассказывать и доказывать, что Саня – это ошибка моей молодости, я давно о нем забыла. Там сегодня нет никаких чувств – ни любви, ни ненависти, ни даже сожаления. Случилось то, что случилось – у меня есть любимый ребенок и никаких воспоминаний.

– Кто Саша для тебя сейчас?

– Саня для меня, нынешней – сокурсник, которому я искренне желаю добра и счастья. Тебе это тоже необходимо знать, чтобы в твоей голове и сердце никогда не возникала даже тень сомнения в моей любви. Ты должен знать еще об одном мужчине, дружбой с которым я очень дорожила, будучи еще совсем ребенком. Несколько детских лет мы были с ним неразлучны, как сиамские близнецы. Это были очень тяжелые годы нашей жизни. В те, детские годы я считала его своим братом, покровителем, кем угодно, но только не любимым человеком. Детская влюбленная пришла позже. Он мечтал о военной специальности, войнах и прочих мужских доблестях где-нибудь на краю света. И он уехал, поступил в военное училище, там женился. Но что-то мешало ему написать мне правду, он начал сочинять трактаты о неразделенной любви, просил меня дождаться его после окончания училища, иначе с ним может случиться какая-то мифическая беда. Единственное решение, которое я смогла тогда принять так это то, что нам нужно встретиться и поговорить. Я хотела ему объяснить, что у нас не было любви, что нельзя серьезно относиться к детской влюбленности, все давно прошло. Я хотела ему сказать, что он мне друг, любимый друг, и я не могу ничего изменить. Он приехал, и когда я ему сказала, что любви нет, и не было, в его штанах взыграло уязвленное мужское самолюбие, и он меня изнасиловал. Он полагал, что я, изуродованная мужским насилием, никогда больше не смогу физически полноценно полюбить другого мужчину. Мы с ним больше не виделись, он где-то служит, или воюет в самой горячей точке нашей страны. Он с детства был защитником слабых и обиженных.

– Зосенька, если он вернется, ты смогла бы его простить и возобновить вашу дружбу?

– Тяжелый вопрос. Все зависит от обстоятельств. Правда состоит в том, что я всегда дорожила, и дорожу сейчас, нашей дружбой. Петя – это самые теплые воспоминания моего детства. Одной минутой похоти, которую Петя, вероятно, считал своей мужской победой, он подверг сомнению саму вероятность существования дружбы между мужчиной и женщиной без того, что называется сексом. Земля вращается, и мы, возможно, с ним встретимся. А когда встретимся, тогда и разберемся, стоит ли дальше поддерживать наше знакомство. Именно, знакомство и дружбу. Любить я могу только тебя. И душой, и телом. Никакого секса на стороне я себе никогда не позволю. Я говорю это потому, что ты иногда очень внимательно со стороны присматриваешься к моему общению с другими мужчинами. Я это пристальное внимание заметила еще в Горевске и очень старалась себя не скомпрометировать в твоих глазах. Ты, то ли сомневаешься во мне, то ли ревнуешь?