Праздник подсолнухов

С обеих сторон улицы мимо нас пролетали полуночные кварталы. Даже в этот час попадались редкие машины, по большей части такси. Наконец оживленная улица с множеством огней осталась позади. Мы проехали станцию метро «Тоёсу». С тех пор, когда я приезжал сюда на велосипеде, вокруг многое изменилось. В моем детстве здесь были сплошные поля. Мы подъехали к светофору, над головой тянулся громадный виадук. В обе стороны раскинулся широкий проспект. Здесь поток машин распадался направо и налево, одни мы проехали прямо и оказались на причале. Впереди тянулась такая же освещенная широкая улица. Интересно, это все еще Харуми-дори или уже нет? Не поймешь. Вокруг почти не было машин. Наверное, в будний полдень здесь все по-другому. Сейчас навстречу нам попался лишь один грузовик. Когда он исчез из виду, мы оказались посреди совершенно безлюдной улицы.

Завидев впереди большой склад, я сказал:

— Здесь.

В ответ я услышал спокойный голос:

— Не хочешь осмотреться? В таком уединенном месте произвести разведку можно только на машине.

— Произвести разведку?

— Я имею в виду разведку местности. Разве прежде, чем делать первую ставку, не следует изучить правила игры и разведать окружающую обстановку?

Я молчал. Она была права. Пока я размышлял, Мари на медленной скорости двигалась вперед. В конце улицы, на Т-образном перекрестке, она повернула направо. Дорога здесь, хоть и оставалась по-прежнему широкой, была совсем темной. Свет фонарей стал более тусклым, расстояние между фонарями увеличилось. Вокруг все было в точности как описывал Харада. Одни только старые склады. Ни одной живой души. Снова тупик. Наверно, здесь заканчивается причал. Поворот есть только направо, в сторону центра. Она вопросительно взглянула на меня.

— Не здесь, — проворчал я, и она развернулась, чтобы вернуться по той же дороге. Как только мы миновали недавний Т-образный перекресток, я увидел нужное здание. Через дорогу, на самом краю причала, стоял склад, выкрашенный в радостный желтый цвет. Ярким пятном выделяясь на фоне темного ряда складских зданий, он тем не менее мало чем от них отличался. Над небольшой пристройкой, похожей на административное здание, горел фонарь. Я взглянул на часы. Ноль сорок. Похоже, ни «Подсолнухи», ни Тасиро пока не прибыли. Мы проехали желтый склад, дорога закончилась. Я попросил повернуть налево, Мари молча подчинилась.

Когда мы оказались в начале причала, почти на Харуми-дори, я коротко сказал:

— Я выйду здесь.

Она аккуратно затормозила у тротуара.

— Спасибо, — сказал я, — теперь поезжай обратно.

Не двигаясь с места, она сосредоточенно смотрела перед собой. Кажется, о чем-то размышляла. Затем медленно повернулась ко мне:

— Не знаю, что тут произойдет, но кое в чем я раскаиваюсь. Я должна признаться тебе в одной вещи. Вообще-то следовало рассказать раньше…

— Ты о тех пометках, которые ты по-французски написала в сборнике писем Ван Гога?

Она опешила. Приоткрыв рот, Мари ошарашенно смотрела на меня и наконец спросила резко осипшим голосом:

— Так ты знал?

Я кивнул:

— Почерк действительно был очень похож на почерк Эйко. Но те, кто связан с миром живописи, знают одну важную вещь. Когда я был старшеклассником, во многих музеях еще висели таблички с предупреждением: «Запрещается использовать фотоаппараты и перьевые ручки». Дело в том, что в те годы посетители, делая пометки, могли нечаянно тряхнуть такой ручкой и забрызгать чернилами экспонаты. Теперь это в прошлом. Именно поэтому Эйко на работе всегда пользовалась шариковой ручкой или карандашом, но дома она неизменно использовала перьевую ручку и никогда не изменяла этой привычке. Старомодной привычке. А твои пометки были сделаны шариковой ручкой.

В ответ она едва слышно прошелестела:

— Вот как?

Я взялся за ручку дверцы:

— Ты обещала. Уезжай. Ты ведь обещала вернуться на Гиндзу.

Однако она по-прежнему смотрела на меня:

— Не хочешь спросить, кто мне приказал?

— Я догадываюсь. Тебя напрямую попросил об этом Нисина?

Снова тихий голос в ответ:

— Откуда ты знаешь?

— Не так много найдется людей, которые знали, как писала Эйко латинскими буквами. Харада не сталкивался с Эйко по работе. Значит, больше некому. Ты ведь бывала у Нисины в офисе. Ты сама говорила, что слышала, как они говорили о торговле картинами. Не думаю, что многие вхожи в его кабинет. Я только что оттуда, и его офис произвел на меня именно такое впечатление. Думаю, это он велел тебе потренироваться в подделке почерка Эйко, пообещав, что Харада заплатит миллион в качестве выходного пособия. Ведь так тебе сказал Нисина?

— Да, все так, — тихим прозрачным голосом ответила она, — менеджер сказал, что это выходное пособие. Думаю, он искренне в это верил.

Мне вспомнилась наша встреча с Нисиной. Держа палец на спусковом крючке и глядя ему в глаза, я решил опустить этот вопрос, хотя он напрашивался в первую очередь. Ответ наверняка остался бы с внешней стороны клетки, которую старик для себя построил.

Мои мысли прервал ее голос:

— Тебе не кажется, что вознаграждение в миллион иен — это заманчиво?