Праздник подсолнухов

— Помню. Я, наверно, безнадежно стар, поскольку даже приблизительно не догадываюсь, что собой представляет твой уровень ценностей.

— Молодежные ценности, версия конца века.

Я покачал головой:

— Ну, я пошел. Учти, мы можем не увидеться некоторое время.

Вслед мне донесся голос:

— С машиной я что-нибудь придумаю. Загляни сюда на обратном пути.

Я обернулся:

— Ты что-то задумал?

— Жизненная мудрость, версия конца века.

— Понял, загляну.

Я тряхнул головой и вышел на Сёва-дори. Сверившись с визитной карточкой Харады, продиктовал таксисту адрес. Мы мгновенно добрались до нужного мне здания. На часах было ровно одиннадцать.

Ночная охрана не стала проверять мои вещи. Услышав, что мне нужен офис Тадамити Нисины, охранник направил меня на пятый этаж.

Здание оказалось старым и не слишком пафосным. Остановившись перед дверью с нужной табличкой, я постучал.

— Входи, — раздался крепкий, совсем не старческий голос.

Я оказался в просторном кабинете. У стены напротив входа стоял массивный письменный стол, совершенно пустой, если не считать телефонного аппарата. Перед столом — единственный стул для посетителя, не такой массивный, как у хозяина. Больше в комнате ничего не было. То есть вообще ничего — ни мягкой мебели, ни книжных шкафов. На стенах не было даже картин, которые могли бы рассказать о былом увлечении хозяина кабинета. Обстановка крайне простая, если не сказать аскетичная. Видимо, Нисине для ведения дел не требовалось вести долгие разговоры.

Сам он восседал за письменным столом, уставившись на меня своим холодным, словно начищенная сталь, взглядом.

— Садись. — Он кивком указал на стул.

Вероятно, такой прием ожидает всех посетителей этого кабинета.

Я сел, и он негромко заговорил:

— Слышал, ты хочешь со мной побеседовать. Объясни, в чем дело, только коротко. Самая большая ценность для меня — это время.

— Минуту, пожалуйста. Я должен приготовиться.

— Приготовиться?

Вместо ответа я открыл сумку для гольфа и вытащил люгер. Не трогая затвора, направил ствол в потолок и взглянул на Нисину:

— Ну вот и все. Говорите, время для вас самая большая ценность? Моя подготовка отняла не более двадцати секунд.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Думаю, достань я из сумки клюшку для гольфа, эффект был бы тем же.

Абсолютно ровным голосом он спросил:

— Понимаешь, почему я согласился встретиться с тобой?

— Не понимаю, — ответил я.

— Я помню твои школьные работы, помню картину, что получила приз на бьеннале «Новый век». Отлично помню. Мне захотелось увидеть собственными глазами, что стало с тем мальчиком, который демонстрировал столь незаурядный талант. В казино я еще раз убедился в твоих способностях. Но ты, похоже, связался с дураками, и чем более никчемные люди тебя окружали, тем больше ты ломал дров. А теперь вот докатился до того, что ведешь беседу при помощи таких глупых игрушек.

— Наверно, все именно так, как вы говорите. Я дурак. И я понимаю, насколько ценно для вас время. Но честность в беседе с дураком может сэкономить время. Кое-кто полагает, что заставить человека быть честным способен только нож. Может быть, для кого-то это и подходящее средство, однако сегодня один человек преподал мне урок. Да так, что мне захотелось быть на него похожим. И нож ему при этом не понадобился.

— Один дурак, к тому же безнравственный, подражает другому дураку. Порочный круг. Дурные привычки довели до ручки. Мир становится невыносим. Вряд ли нас ждет светлое будущее.

— А вы, значит, жаждете светлого будущего? Будущего, удобного только вам, наделенным властью старикам? Но и в этом вашем мире сейчас правит насилие. Если бы вы взглянули на мой дом, то прекрасно поняли бы, что я имею в виду. Может, перейдем от идиллий к реальности?

Выражение его лица ничуть не изменилось.

— Слушаю тебя.

— Я буду спрашивать о простых фактах. Когда вы познакомились с Эйко Акиямой? Думаю, вам известно, что она была моей женой.

— Слышал, что, когда твоя жена покончила с собой, она была беременна.

Я не ответил. Ждал продолжения. Он заговорил снова:

— Харада мне подробно обо всем доложил. Я знаю, что ты уже в курсе моих сексуальных пристрастий и располагаешь общей информацией о моей персоне. На момент смерти твоей жены я еще имел другую ориентацию и действительно мог попасть под твои подозрения. Надеюсь, ты не заблуждаешься и не считаешь, что отцом ребенка мог быть я?

— Заблуждаюсь или нет, это мы сейчас выясним. Но почему вам вообще пришла в голову эта мысль?

— Потому что ты держишь в руках эту нелепую машинку для убийства.

— Я уже объяснил причину. Я дурак, а вы цените время. Вы помните, о чем я вас спросил?

— Да. О том, когда я познакомился с твоей женой. Это было сразу после того, как ее брат совершил убийство.

— Действия, повлекшие смерть.