Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации

«Земля Илома пахла свежесрубленным деревом. Или тем же стволом, сожженным при расчистке поля под пар.

Желтые кролики в небе, желтые кролики в воде, желтые кролики в лесу.

Глаз он не открывал, они уже были широко распахнуты, готовые выпрыгнуть за линию ресниц. Он чувствовал ритм ударов топора. Но даже не подумал пошевельнуться, сглотнуть слюну, потрогать собственное закоченелое тело, боясь убедиться в последствиях ледяного объятия, а пуще того — нащупать глубокие следы, оставленные яростно сжимавшей его змеей.

Светлая ночь сеяла вокруг капельки пахучих благовоний, падавшие на тростниковые заросли. Его жена казалась лишь маленьким холмиком на циновке, она спала, уткнувшись носом в землю, словно опасалась глотнуть пламени, разлитого вокруг».

Астуриас уверен, что индустриальный мир не всесилен и не может побеждать без конца. Угасание и разорение великих банановых кампаний в «Зеленом Папе» выглядит справедливой расплатой за трагическую гибель Хуана Гарсиа, мятежного крестьянина, убитого людьми из охраны крупных землевладельцев.

Для большинства латиноамериканских современных романистов — перуанца Хосе Мария Аргедаса, гватемальца Астуриаса, мексиканца Ревуэльтаса — бунт крестьян против властного наступления современной индустрии не столько предвещает революцию, сколько воспринимается ими как долг перед утраченным прошлым. Преданность своему наследию для них — способ продолжать «Пляску конкисты», где противостоящие силы добра и зла лишь дополняют дуг друга, осуществляя вечный круговорот времен, медленно возвращающий индейцам, наперекор повседневной суете, их былое магическое могущество.

В своей работе «Столкновение противоположностей» («Audiencia de los confines») Мигель Анхель Астуриас предлагает ключ к разгадке драмы конкисты: испанцы ступили на берег Нового Света с крестом, который по их представлениям являлся «истинным» крестом Христовым («Vera Cruz»), но на самом деле то был крест сораспятого со Спасителем злого разбойника («Mal Ladron») и потому принес на покоренную землю смерть, рабство и разрушение.

Перуанца Хосе Мария Аргедаса соединяют с миром коренных народов Америки еще более тесные узы. В своем творчестве он пользуется приемами костумбризма, но уникальный житейский опыт позволяет ему преодолеть рамки этого метода. Родившийся в Андауайласе, маленькой деревушке в Андах, он с детства впитал индейскую культуру, и мифологическое прошлое народа стало источником его творчества. В своих произведениях он прославляет коренных обитателей континента и ведет счет бедам, что принесла с собою испанская цивилизация. Его описание мира кечуа достойно профессионального антрополога, и это неудивительно: Хосе Мария Аргедас был еще и ученым, специалистом по музыкальному фольклору и музыкальной этнографии, к тому же он бегло говорил на кечуа. Как его первые рассказы «Праздник крови», «Рума Юпау», так и последние созданные им произведения вроде «Агонии Разу-Нити» — это еще и подробнейшие исследования фольклора Кордильеров.

Что отличает их от сочинений, к примеру, таких костумбристов, как Рамон Рубин? То, что Аргедас не интерпретирует индейскую культуру, он ведет повествование изнутри нее. Вода, огонь, холодный ветер сьерры, упоение праздничным весельем, страх смерти — у него все это живые персонажи, способные на самые непредсказуемые проявления. Когда он описывает ритуальную церемонию с большим кондором, привязанным к рогам быка и кружащимся вместе с ним по арене, а потом взмывающим ввысь, «словно драгоценная черная комета», или повествует об экзальтации актера, прикрепившего к своему костюму «зеркальца в форме звезд», превращающие его в «светоч праздника», — писатель черпает образы не в собственной фантазии, а в родовой памяти народа кечуа, принадлежащей в том числе и ему самому.

Так, в «Агонии Разу-Нити» читаем: