Преданье тёмной старины 2. Кыпчакский поход

Во время этого разговора Угэдэй находился во хмелю, к тому же его мысли были заняты предстоящей охотой. Думать о далёком Булгарском ханстве он не хотел, но как всегда спросил совета у Елюй Чуцая.

– Что скажешь на предложение Абдурахмана? – хан осушил кубок с вином.

– Ты запамятовал великий хан, западные земли ты уже отдал в ведение Чанкая, – поклонился Елюй Чуцай.

Группировка хорезмийских и уйгурских купцов, чьи интересы при ханском дворе защищал Абдурахман, давно пыталась свалить Елюй Чуцая. Ещё при Чингиз хане уйгурские и хорезмийские купцы пытались перекупить у простодушного монгольского правителя сбор налогов в Китае. Они предложили разом заплатить пять харваров77золотом. Чингиз хан с радостью согласился, но Елюй Чуцай доказал ему, что за один только год налогами с Китая можно взять в десять раз больше.

После смерти Чингиз хана, Абдурахман с таким же предложением подступился к Угэдэю, но и тот, во всем, что касалось управления государством, слушался Елюй Чуцая. Тогда Абдурахман решил набирать себе союзников из монгольских нойонов, недовольных Елюй Чуцаем. Их было много. Елюй Чуцай не давал заниматься грабежом на захваченных землях, вдобавок ввёл подушный налог среди монголов. Никогда свободный кочевник не платил налог, словно китайский крестьянин! Вдобавок Елюй Чуцай ввёл двадцатипроцентный налог на ввозимое в Монгольский Улус вино, и оно существенно подорожало. Среди нойонов питьё вина считалось принадлежностью к высшему сословию, пусть бедные пастухи пью арху.78

В Каракоруме у Елюй Чуцая было мало друзей и много врагов. Однако колличество недругов перевешивала ханская милость. Мудрый Елюй Чуцай понимал, что нельзя постоянно щёлкать по носу противников, разрушая их планы. Потому, решение о передаче права хорезмийским и уйгурским купцам собирать налоги в Булгарском ханстве, он передал на усмотрение Чинкая. Прекрасно осознавая, что тот союзник Абдурахмана.

Чинкай был из племени кераитов, и как всякий кочевник ненавидел китайских чиновников, веками плетущих интриги в степи, натравливая, кочевые племена друг на друга. Имено эта ненависть толкнула кочевника-христианина на союз с купцами-мусульманами, которых он презирал.

Вернувшись к себе, Елюй Чуцай вызвал Якова.

– Абдурахман попросил у хана разрешение для хорезмийских и уйгурских купцов собирать налоги в Булгарском ханстве, – Елюй Чуцай подал Якову пиалу с чаем. Он сделал знак, чтобы тот сел поближе, и зашептал: – Их мало интересует Булгарское ханство. Много там не соберёшь. Другое дело Русь, там можно взять огромное колличество рабов и ценного меха. Я расскажу Угэдэю, как успешно ты провёл переговоры в Египте, и добьюсь у хана пайцзу.79 Ты поедешь баскаком на Русь.

Как и предполагал Елюй Чуцай, хорезмийские и уйгурские купцы оживились. Правитель хорезмийских земель Махмуд Явлач прислал своего сына Масуд-бека в Каракорум. В свою очередь Абдурахман направил к Бату-хану своего наиба Хабаш-Амида. Абдурахман рассчитывал добиться от великого хана, пайцзы для Хабаш-Амида на сбор дани на Руси. Из Каракорума до Рязанского княжества Яков добирался в обществе Хабаш-Амида и Масуд-бека.

***

В лагере монголов среди нухуров обсуждалась гибель Хостоврула. Яков несколько раз выслушал от кешиков историю о гибели богадура, прежде чем ему удалось разыскать джангуна80 Хочея, и тот доложил о нём хану.

Яков познакомился с Бату, когда несколько лет назад посетил орду его отца Джучи. За эти годы Бату мало изменился, лишь между бровей пролегли три вертикальные морщины.

– Хан, нухуры в твоём войске храбрые и умелые, однако Русь слишком велика, и много народа в ней, – Яков посмотрел на хана. Он сглотнул комок, подступивший к горлу, понимал, как опасен для него этот разговор, ибо неизвестно, как Бату отнесётся к его словам: – Пока русские дружины не объединились в одно войско, ты бьёшь их поодиночке. Но рано или поздно они соберутся вместе. Осмелюсь напомнить хан, ты не для войны с Русью проделал этот тяжёлый путь. Западный поход направлен против кыпчаков, а твоё войско теряет нухуров, даже не добравшись до врага.

– Пока без войны с русскими не обходится, – хан махнул рукой, и стоящий в углу кешик, налил ему кумыс в серебряную чашу. Бату сделал глоток: – Я посылал послов к русскому князю, говорил, что не хочу воевать с ним. Всё без толку!

– Это от того, что послы твои несториане.

– Ну и что?! Русские христиане и мои послы христиане, – пожал плечами хан.

– На Руси православие, – поклонился Яков.

– Какая разница?! – махнул рукой Бату.

– Пятнадцать лет назад, Субэдэй-богадур посылал послов в Киев. В городке Козельск русские убили их.

– Я слышал об этом, – поморщился Бату.

– Позволь продолжить хан? – поклонился Яков. Когда Бату махнул рукой, он заговорил: – С той поры несториане у нас в Монгольском Улусе ненавидят православных. Ты хан послал несториан, но волю твою они передавали не как послы, а надменно словно победители, чем напугали русских.

– Что сделано, то сделано, назад не воротишь, – развёл руками Бату.

– Хан, тебе нужно послать на переговоры с русскими того, кто хорошо знает их обычаи.