Преданье тёмной старины. Пути изгоев

Мальчишки вышли за Боровецкие ворота, а Жизнебуд с ненавистью смотрел им в след. Ребята ничего плохого ему не сделали, но не любил тиун Алима Ясинича. Задумал Жизнебуд торговлю в Москве завести, да вот беда, никто из заезжих купцов дел с ним иметь не хочет, и товар в долг не даёт, а своих денег на торговлю у него нет. Тиун считал, что виной всему Алим Ясинич.

«Ну, ничего, прихлопну я змею Алимку», – решил тиун, и пошёл своей дорогой.

Глава 2

Берёза моя берёзонька,

Берёза моя белая,

Берёза кудрявая,

Стоишь ты берёзонька посреди долинушки,

На тебе берёзонька листья зелёные,

Под тобой берёзонька трава шёлковая,

Любили на Руси берёзу, потому, и песни о ней складывали. Как не любить это дерево?! Едет путник по дремучему лесу, на душе смутно, кошки скребут: не ровен час, тати[35] налетят, мошну[36] и коня отберут, да и самой жизни лишат, или из кустов набросятся кикимора и леший, защекочут до смертельной икоты, в болото на съедение уволокут. Но вот появились в лесу берёзы, а от их стволов стало белым – бело. Посветлело кругом, повеселело на душе у путника, и не так страшно. А каков сок у берёзы?! Сладкий и приятный. Полезна берёза во всём: положи в костёр берёзовых полешек и запали, быстрее любого другого дерева загорит. Столы да лавки из берёзы выпилишь – лёгкие и удобные. Из бересты[37] плетут лукошки[38] и короба. Ещё в земле русской, на бересте писали письма.

В 1030 году новгородский князь Ярослав Владимирович, прозванный Мудрым, повелел собрать триста детей поповских и старшин. Князь приказал монахам – писцам обучить их грамоте. Те дети, отучившись в первой на Руси школе, стали учить грамоте других. Первыми выгоду от знания грамоты почувствовали купцы. Раньше купец учёт товаров вёл знаками, которые были понятны только ему, теперь другое дело: можно проверить учёт товара, произведённый другим купцом, или самому написать деловое письмо, раньше для этого писца нанимать приходилось. От купцов, шагнула грамотность в терема боярские и княжеские, избы посадские[39] и крестьянские. Стала Русь грамотной, а раз люди, живущие в стране, грамотные, значит, они станут писать друг другу письма. А на чём писать? Бумага дорога, на ней пишут книги в монастырях и княжеские грамоты в детинцах. Принялись люди писать на бересте, благо берёз на Руси много. Удобно, оторвал со ствола дерева полоску бересты, взял кресало,[40] и царапай письмо. Хочешь с извинением к брату:

«Поклон от Ефрема брату моему Исухии. Ты разгневался, не расспросив меня. Игумен[41] послал меня с Асафом к посаднику за мёдом, а я отпрашивался, но он не пустил. Пришли мы, когда уже звонили на молитву. Зачем же ты гневаешься? Ведь я всегда при тебе. А зазорно мне, что ты злое про меня говорил. И всё же кланяюсь тебе братец мой, хоть ты такое говорил. Ты мой, я твой!»

Вот деловая переписка купцов:

«От Терентия к Михалю. Пришли коня, с Яковцом поедет Савина дружина. Мы с Григорием в Ярославле живы – здоровы. Так что ты посылай до Углича, как раз туда и едет дружина».

Пишет девушка парню, (само собой письмо без имён):

«Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь?! Что неделю ты ко мне не приходил. А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе я вижу не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под глаз людских и примчался. (Дальше идёт большой разрыв в строке)… никогда тебя не оставлю. Буде даже по своему разумению задела, если ты начнёшь надо мной насмехаться, то судить тебя будут Бог и моя худость!»

Письма, на бересте прочитав, выбрасывали. Так и валялись они в земле до наших дней. Больше всех их обнаружили в Новгородской области, не потому что там народ был более грамотный, а от того, что почвы там такие, в которых береста лучше сохраняется. На Руси всякое писали на бересте, подчас и доносы. Тиун Жизнебуд нацарапал на бересте подмётное письмо[42]. Понёс он его к воеводе Гойнику, а было в том письме написано:

«Князь Святослав по воле брата старшего Юрия[43] ходил в ханство Булгарское и пожог Омель – город.[44] Правитель Булгарии Челбир обиды терпеть не будет. Договорился он с мордовским князем Пургазом идти в княжество Владимирское и пожечь Дмитров, любимый город князя Юрия. Тебе же в награду за службу, дадим городок Москву, которым владел дед твой Степан Кучка. Москву мы у князя Юрия отберём и тебе вернём, ибо слуги наши должны быть вознаграждены».

– Ишь чего удумали! – испугался воевода Гойник, прочитав письмо. Положил он бересту на лавку, и в волнении забегал по горнице. Остановился перед Жизнебудом, указал на лавку, где лежало письмо: – Где взял?

– На Гостевой горе Износок обронил, а я подобрал, – поклонился тиун. Уставился он взглядом в пол, известное дело, когда творишь чёрные дела, глаза выдать могут. Глядя в пол, продолжал Жизнебуд: – Износок как раз о чём-то с Алимом Ясиничем шептался, да всё письмо ему показывал.

– Значит Износок и Алим с мордвой якшаются? – задумался воевода, стоя в «красном» углу и глядя на иконы.