Преданья старины глубокой

— Ой, хороша!.. — одобрительно кивнула старуха, глядя на сладко спящую красавицу. — Часом, не боярина ли Патрикея дочка?.. та, что за Игоря-князя замуж вышла?.. та, что еще у сестрицы моей младшенькой ведовству обучалась?..

— Она самая.

— Ну, Кащеюшка, ты ходок! — хихикнула баба-яга. — У живого мужа жену выкрал?

— Уже не живого. Князя Игоря я убил.

— И правильно! — скрипнула зубами старуха. — Я ж тебе не сказала — это братец его младшенький меня в печку законопатил! Братец! Да еще Волха сынок с ним был — середульний, шерсть песья!..

— Сын Волха? — проявил легкий интерес Кащей. — Забавно. Хек. Хек. Хек. И куда же эти двое направились?

— Да куда?.. Известно, куда! К братцу небось, в Ратич!.. Фу, фу, фу!.. Не найдут уже братца-то, а?.. — хихикнула Яга Ягишна, подталкивая Кащея локтем. — Как раз на похороны успеют!

— Да, похороны будут большие, — равнодушно кивнул старик. — Я разрушил весь Ратич. Змей Горыныч сейчас везет домой ратников и добычу.

Баба-яга разинула рот. Желтые глазищи пораженно выпучились, она растерянно глядела на Кащея, а потом прошептала:

— Дак ведь это… дак ведь князь Глеб-то… он же мстить полезет!.. Он же войска соберет — войной на тебя пойдет!..

— Именно, — согласился Кащей. — И я буду его ждать. Хек. Хек. Хек.

— Ах вот оно как… — задумчиво оскалилась старуха. — Ой, ладно придумал, ой, ладно!.. Давно пора!.. Давно!.. Ой, а меня ли не примешь к себе, а?.. В компанию-то?.. Силушки больше нет терпеть, так уж охота намстить им всем!.. Не пожалеешь, Кащеюшка, я уж для тебя так расстараюсь, так расстараюсь!..

— Тогда собирай манатки, старая, и перебирайся к Костяному Дворцу, — равнодушно приказал Кащей. — Я сейчас как раз созываю всех наших.

— Да я мигом, Кащеюшка, мигом! За мной не заржавеет! — встрепенулась бабка.

Кащей хлестнул крылатого змия вожжами и тот начал разбегаться — подняться в воздух с лесной поляны было для него нешуточной задачей. Однако он с ней справился.

Через несколько минут сзади послышался свист и рев. Кащей обернулся — его нагоняла огромная железная ступа для толчения льна. Сидящая в ней старуха изо всех сил загребала воздух железным же пестом, набирая все большую скорость. Сзади оставался бурлящий воздушный кокон, словно пронесся ураган или грозовая туча.

Поравнявшись с Кащеем, бабка бросила пест на дно ступы и схватила метлу — это орудие она использовала для торможения. Прутья завихрились деревянным водоворотом, и ступа начала замедлять ход, подстраиваясь под более медленного змия. Тот яростно зашипел, выдыхая клубы пара, — неожиданный соперник ему не понравился.

— Ну что, Кащеюшка, вперегонки?! — весело прошамкала Яга Ягишна, скалясь заостренными зубами.

— А где изба? — спросил старик.

— Догоняет, куроногая! — отмахнулась старуха. — Вон, вона, глянь-ко — видишь, деревья валит?..

Кащей замедлил ход и обернулся — действительно, в чаще уже виднелась свежая просека. Избушка на курьих ножках перла напролом, снося стенами молоденькие елочки и огибая более старые. А выбравшись на равнину, она разогналась по-настоящему, безуспешно стараясь догнать хозяйку.

Деревянные лапы-ходули так и мелькали в воздухе. В земле оставались глубокие следы, ветхая крыша подпрыгивала в такт бегу, ставни дребезжали, выстукивая бешеный ритм. Слепое деревянное чудовище неслось, не разбирая дороги, — любой встречный будет безжалостно раздавлен.

— Лети себе, Кащеюшка, я нагоню! — крикнула бабка, неожиданно сворачивая и снижаясь к лесу. — Перемолвлюсь-ка с Хозяином Лесным словечком…

Вернувшись домой, в Костяной Дворец, Кащей Бессмертный первым делом отправился в святая святых — в казну. Там, только там он чувствовал себя по-настоящему живым, только над грудой золота он еще мог испытать какие-то человеческие чувства… да, среди них безраздельно господствовала алчность, но это все-таки тоже чувство…

— Злато мое… — шептали сухие обескровленные губы в каком-то безумном экстазе. — Злато… Мое… только мое… Сокровище… Мое сокровище…

Костлявые пальцы перебирали монеты в полном одиночестве — никто больше не допускается сюда, в эту святыню. Два самых древних и могучих дивия вечно стоят на страже у входа — любого зарубят, кто сунется без спроса. Свежую добычу складывают здесь, и Кащей уже сам, своими руками затаскивает ее внутрь и раскладывает по ларцам и скрыням.

— Мое… мое злато…

Никто, кроме него самого, не знал точно, насколько богат властелин этих земель. Собственно, он и сам уже точно не знал — чтобы пересчитать такую гору, не хватит целой жизни.

Огромная зала — в ней легко может разместиться княжий терем…

…и огромная гора монет, слитков, украшений, каменьев, драгоценного оружия. Неисчислимое множество сундуков — взгляд теряется среди них, не в силах отличить одного от другого…

Порой Кащей что-то тратил — даже у него иногда бывали расходы… но редко, редко… За тысячи лет он собрал неисчислимые богатства, и не собирался без крайней нужды расставаться ни с единой монеткой.

— Никому… никому… никогда… только мое… только мое…